Очередь фрея. Его серр плавно перетек чуть вперед, капюшон чуть качнулся, означая кивок. И приглушенный полумаской голос сказал:

— Приветствую на этой земле, Максир Андерис. Я говорю с тобой от лица крренов фреев. Они согласны с выбором Государя и подтверждают, что договор между трайрами и фреями будет соблюдаться с их стороны.

— Благодарю крренов и подтверждаю, что в этой земле буду являтся отныне гарантом соблюдения договора между трайрами и фреями. Надеюсь увидится на сегодняшнем празднике.

Кивок капюшона и серр также плавно перемещается назад. Все? Официальная часть закончена? Ой, кажется нет. Вон и остальные встречающие подтягиваются. И большинство из них не утруждало себя доспехами, как дворяне. Значит, купцы, ремесленники и прочие знатные горожане. Или те, кто претендуют на это звание. Все — богато одетые, все — торжественно-взволнованно-удивленные. Ну-ка… Точно, угадала. Главы гильдии купцов, кузнецов, каменщиков и гончаров, целителей, краснодеревщиков и плотников. В общем, почи полный набор специалистов на местном этапе развития имеется. Странно, откуда они все так быстро появились? Сразу за войском что ли шли, или… или с севера спустились? Ведь необязательно бежать на запад или юг. Можно же и на север податься, к сангам. Да, вполне, версия не хуже других. И значит… Блин, Аня, когда ты перестанешь искать черную кошку в темной комнате, особенно, когда её там нет?

Ну, вот и последний из группы. И это не может меня не радовать. Ну не люблю я находится в центре внимания, не люблю. Макс приглашает всех в усадьбу, мы едем вперед, встречающие едут сзади коляски. Миновав превратную башню, мы оказываемся на улице, вдоль которой на тротуарах стоят нарядно одетые люди, приветствующие нас поклонами и пожеланиями всего хорошего. Макс слека кивает им, я делаю то же самое. Ничего себе, сколько тут оказывается уже живут…

"Наивная. Половина — жители окрестных деревень и мелких городов и те, кто будет работать на рудниках. Это же один из главных праздников всего имения!" — выдал мне Крайф.

Я лишь хмыкнула. Теперь понятно. Кстати, мы уже проехали город и въезжали в ворота крепости-усадьбы. Здесь также висели два полотнища со знаками, вот только следы разрушений ничем скрыть не смогли. Уртвары жили именно здесь и самые тяжелые бои проходили именно на этой территории. Казармы, дома для офицеров, тренировочные залы, склады, оружейные мастерские… Каждое здание — мини-крепость. Каждое — носит следы нешуточных боев. Мама моя дорогая… Их же теперь все чинить, а то и перестраивать! Сама же усадьба стеной как таковой обнесена не была: лишь небольшая (метра два с половиной где-то) кованая ограда да живая изгородь. И если ограда уже была полностью восстановлена, то по обугленным и проломленным кустам спокойно читалось, куда именно угодило то или иное заклинание и как освобождающие штурмовали здание за оградой.

Здание… Ага… Как же… Это было что-то среднее между замком и дворцом. Трехэтажное, с четырьмя круглыми башнями по углам и квадратным донжоном, вырастающим прямо из жилого корпуса. Цоколь высотой в рост обычного человека, узкие трио окон-бойниц, отсутствие балконов. Пощадки наверху башен и донжона закрыты остроконечными крышами. Двери сверкают свежим лаком, стены кое-где ещё не полностью очищены от копоти, на крышах рядом со старой черепицей куча новой, свеженькой. Парка вокруг как такового не было. И скорее всего это тоже было последствием войны. Но сейчас ворота ограды были открыты настежь, стены украшены праздничными гирляндами и флагами, с кухни слышны умопомрачительные запахи, а мы, в сопровождении встречавших, подъезжаем к высокому крыльцу.

Внимание, акт второй. Выход из коляски наложниц и Зайра. Мы уже спешились и поднимаемся по лестнице, не оборачиваясь назад. Макс подал руку мне, я придерживаюсь за неё, Илир идет сзади. И тут мы слышим синхронный выдох изумления встречавших. Переглянувшись, доходим до верха крыльца и поворачиваемся. Ну конечно. Зайр выскочил из коляски первым и по очереди подал руку сначала Нионе, а потом и Лари. А теперь с гордым видом идет посередине двух красавиц, которые опираются на его руки.

— Если бы родственники узнали… — пробормотала Ниона, поровнявшись с нами и став справа от Макса.

— Если мои родичи узнают… — не менее многозначительно сказал Зайр, становясь слева от меня.

Мы переглянулись с Максом. Ну что тут поделать, так уж выпали карты. Улыбнувшись, Макс сказал, обращаясь к нашим гостям:

— Господа, прошу в дом.

После чего мы сами впервые вошли в усадьбу, которая должна была стать нам домом до тех пор, пока Макс не построит новое поместье.

* * *

За окном мела метель. Вот такую зиму я помню и люблю. Снежную, холодную, с белыми шапками на крышах и деревьях, с узорами на стекле, с санками и лыжами, с яркими холодными звездами в ясном ночном небе, в которое из каждой трубы тянется тонкая струйка белесого дыма. Такой она была здесь, в Харш-Наре и в его окрестностях. Правда, белыми шапки крыш были лишь в первые часы после снегопада, а на дорогах снега вообще не было… а если и был, то в настолько утоптанном виде… Печное отопление и оседающий на крышах серый пепел и черная сажа немного портили впечатление от снежного великолепия, укрывшего город пушистым покрывалом. Зима здесь в почете, её уважают, любят — и бояться одновременно. Как суровую и прекрасную госпожу, позволяющую восхищаться своей красотой — но сурово наказывающую за оплошности. Такой суровой госпожой я и должна была выглядеть в глазах жителей имения. Но хотела ли я этого?

Со дня торжественной встречи прошло двенадцать дней. Карилла со служанками заканчивала тщательную уборку помещений нашей городской усадьбы, Данер со слугами и воинами заканчивал ремонт казарм и хозяйственных построек. Макс с гвардейцами почти сразу уехал осматривать Воющую крепость, а потом должен был осмотреть шахты и рудники, хотел проехаться вдоль гор, посмотреть место для строительства нового поместья. Меня же оставили в Харш-Наре "следить за порядком". Очень ответственное задание. Угу…

Вот только с этой задачей великолепно справлялся управляющий городом без моей помощи. Я пару раз выезжала с наложниками в город, проезжала по улицам, рассматривая перемены — и могла сказать, что он справляется на отлично. Большинство домов ремонтировались в рекордные сроки, были разобраны почти все завалы, чинились дороги. В общем, порядок не интересовался моей персоной в качестве присмотрщика за ним.

А значит… Значит пришла пора тренировок. И Райна абсолютно не возражала, пока я разминалась в тренировочном зале под её жестким контролем. А на большее, чем обычная разминка, мое тело, в отличие от духа, и не могло пока рассчитывать.

То, что я никак не могла заставить себя делать в том мире — гимнастика с небольшим уклоном в рукопашку — здесь получалась довольно сносно и почти без усилий над моим сознанием. Вот почему дитя технократического мира никак не может оторвать зад от стула перед монитором и пойти пробежаться, поприседать и понаклоняться? Почему там это настолько тяжело? Почему здесь все то же не вызывает таких приступов отторжения моим "я"? Может потому, что здесь к этому по-другому относятся абсолютно все? То, что там было чуть ли не героическим поступком — здесь выполняет по большей части каждый? А может дело было в том, что я наконец-то точно знала, что конкретно я получу, если буду выполнять то или иное движение? И воспринимала это не как "подтяжку мышц", а как подготовку тела к чему-то более интересному?