Итак, «Россия – вперед!», «Дальний Восток, даешь стране достойную роль в АТР!», «Возрождаемый Великий Шелковый Путь пройдет через Россию!» (что сделает ее страной-гегемоном).

Дальний Восток должен стать «центральной улицей России», поскольку выходит на главную магистраль мирового развития. Здесь, на Тихоокеанском побережье, должны размещаться центры бизнеса России – головные офисы крупнейших российских компаний и банков, биржи. Тут проявят себя самые предприимчивые люди страны, которые оказались на переднем крае жизни и разбогатели не потому, что вовремя оказались у государственной кормушки, а потому, что проявили смекалку и находчивость, открыли дело, которого требует новый век. Тут будут работать на экономику страны самые большие российские деньги. А значит, туда приедут звезды российского искусства. Тут окажутся крупнейшие писатели, почувствовавшие новые веяния в жизни народа и желающие запечатлеть главные деяния эпохи, создать портрет героя нашего времени, который будет совсем не похож на привычных ныне персонажей книг, за неимением настоящих шедевров выдаваемых за бестселлеры. Словом, Дальний Восток – это центр процветания, кипения жизни, куда устремляется все живое.

Так должно быть завтра. Но, увы, не так обстоит дело сегодня. Пока Сибирь, а особенно Дальний Восток – это пустыня с оазисами (чем восточнее, тем более редкими) цивилизации.

Но почему же на Русском Востоке оказалась такая пугающая пустота? И мыслимо ли допустить, чтобы он, обретенный страданиями и подвигами многих поколений русских первопроходцев, исследователей и воинов, был потерян для России в дни нашего нынешнего лихолетья?

А, кажется, именно это и делалось все время после развала СССР. И если в центре страны в результате бандитской приватизации воцарилась разруха, то для Русского Востока эта кампания обернулась подлинной трагедией, разорением пуще самой опустошительной войны.

РАЗГРАБЛЕНИЕ РУССКОГО ВОСТОКА

Как только было объявлено о начале приватизации, на Русский Восток нагрянули банды как туземных, так и иноземных «предпринимателей» – авантюристов и грабителей. А скоро в эту кампанию по грабежу ресурсов включилось и местное население, брошенное властями на произвол судьбы и увидевшее единственный шанс на спасение в том, чтобы разобрать на продажу (хотя бы в виде металлолома и кирпича) остатки индустриального потенциала края.

Разрушение экономики Русского Востока проводилось по плану, составленному за океаном, но российские пособники западных разрушителей неизменно выступали со встречной инициативой – углубить разруху и усилить, ускорить грабеж. Показательным в этом смысле можно считать процесс ликвидации добычи угля в Сибири и в Приморском крае.

Международный валютный фонд вдруг озаботился неудовлетворительным состоянием российской угольной отрасли и предложил свою помощь кредитами и консультациями. Консультанты признали большинство российских угольных шахт и разрезов нерентабельными. МВФ и Всемирный банк проявили «милосердие» и предложили закрыть эти убыточные шахты, но так, чтобы шахтеры не пострадали от закрытия предприятий (часто градообразующих, то есть без них работы в городе или поселке нет). «Благодетели» выделили 500 миллионов долларов на переобучение работников и на строительство жилья для переселяемых семей горняков.

Но угольные генералы быстро смекнули, как можно использовать эти деньги. Они составили внушительный перечень ликвидируемых шахт. В первую очередь под ликвидацию подводились предприятия с самыми крупными (на много десятилетий) запасами высококачественного угля. Не останавливало этих вредителей и то, что часто на ликвидацию шахт требовалось затратить больше средств, чем на поддержание их в эксплуатационном состоянии.

Так, подведя под закрытие шахту «Центральная» в Прокопьевске (с большими запасами угля), руководители угольной промышленности Кузбасса вкупе с московскими чиновниками озаботились возведением поселка на берегу Азовского моря якобы для переселяемых горняков. Скандал разразился, когда выяснилось, что поселок почему-то состоит исключительно из вилл и коттеджей, явно не рассчитанных на проживание в них тружеников с закрываемых шахт.

Так или иначе, но в целом по стране 500 миллионов долларов «помощи» были истрачены, причем так, что приехавшая комиссия Всемирного банка не могла найти концов. Но происшедшее настолько отвечало замыслу устроителей погрома угольной промышленности в России, что банк не поскупился и выделил еще 500 миллионов долларов, а затем дополнительно 300 миллионов на те же «благородные» цели. Вот каким был результат этой кампании в Приморье.

Там из 19 шахт были закрыты 18. При этом шахты были не только затоплены, но и взорваны, чтобы их нельзя было восстановить, – такого не было даже во время войны, когда нашим войскам пришлось оставить Донбасс. И край, лишенный собственной энергетической базы, теперь каждую зиму замерзает. И все потому, что шахтеры поддались на уловку вредителей, предпочли «синицу в руки», деньги (вообще-то – в расчете на семью – копейки) сейчас обеспеченному будущему на десятилетия. И потому ныне они равнодушно наблюдают за тем, как Чубайс планирует создать «энергетический мост» в Японию – экспортировать электроэнергию по линиям электропередачи, проходящим через замерзающие районы Дальнего Востока.

В других угольных бассейнах России шахты тоже закрывались и взрывались. Это был непосредственный результат кампании. Но, как оказалось, ее организаторы ставили перед собой гораздо более серьезные цели. Снижение добычи угля в России должно было послужить ударом по российской металлургии, для уничтожения которой надо было лишить ее кокса. Гибель металлургии – это конец машиностроению и серьезной промышленности вообще. А если в России сокращается производство – значит, потребление нефти и газа внутри страны сводится к минимуму, и все эти богатства пойдут на экспорт, причем за копейки.

В 1950-х годах бывал я в городе Райчихинске на Амуре. Это был город угольщиков, которые считались привилегированной прослойкой советского рабочего класса. Среди жителей города было несколько Героев Социалистического Труда и вообще немало уважаемых людей – орденоносцев, депутатов и делегатов. Добываемый здесь бурый уголь грузили на баржи и развозили по приречным городам и поселкам. В городе работали мебельная фабрика и стекольный завод, а также, естественно, все учреждения, каким полагалось быть в райцентре.

Теперь в городе закрылись все производственные предприятия, за исключением угольного разреза, но и тот «усох», на нем из десяти тысяч работавших прежде сегодня трудится менее двух тысяч человек. А трудоспособного населения в Райчихинске больше 15 000 (при численности населения 40 000 жителей). Большая часть трудоспособных кочует по вахтам, зарабатывая на жизнь за сотни километров от дома и неделями не видя семьи. Ясно, что ни о каком уважении к таким работникам, ни о каких для них привилегиях не может быть и речи. Они вынесут любое ужесточение режима труда и отдыха, любое унижение, лишь бы не лишиться и этой неблагодарной работы. Городскую «коммуналку» банкротили почти ежегодно, разрушено газовое хозяйство. Жители готовят еду на электроплитках. Трубы «буржуек» в окнах многоэтажных домов стали привычными. А раньше такое можно было увидеть только в Великую Отечественную. Что это, как не возврат в Средневековье?