Они решили посадить тебя на таблетки, которые притупили бы твои чувства, остановили перепады настроения, сделали бы тебя управляемой, покорной и спокойной. И все потому, что «ты не была в безопасности». После той аварии мама никогда не была собой: она не хотела рисковать, не могла допустить, чтобы с тобой что-то случилось. И я не преувеличиваю. Она не хотела, чтобы что-то случалось. Они решили держать тебя на транквилизаторах, назвав их твоим «лекарством». И ты стала послушной и «хорошей». Они держали тебя дома — в самом безопасном месте. Они покупали лекарства через Интернет, потому что ни один врач не разрешил бы такую длительную пытку. Со временем они добавили антидепрессанты, потому что от чрезмерного количества транквилизаторов у тебя началась депрессия. От амнезии не существует лекарства. Тебе вообще не нужно принимать никакие таблетки. Они затуманили твой мозг, потому что так тобой было легче управлять.

Хуже всего то, что есть нейропсихолог, доктор Эпштейн, который хотел поработать с тобой с того самого момента, когда я впервые обратился к нему много лет тому назад. Он бы помог тебе или хотя бы оценил твое состояние. Он предлагал осмотреть тебя, но мать каждый раз отказывала. Не из мстительности, а потому, что она боится. Она хочет, чтобы ты оставалась такой, как сейчас, по разуму десятилетней, и она бы заботилась о тебе. Я бы сказал, что ей хочется присматривать за маленькой Флорой вечно, чтобы облегчить вину за то, что не позаботилась о тебе в ту страшную долю секунды.

Когда они впервые ответили отказом доктору Эпштейну, я возненавидел их. Я переехал в Париж, научился хорошо говорить по-французски. Я работал, жил, создавал свой мир. Я пытался писать тебе, но знал, что они выбрасывали письма, которые я посылал.

Но ты, моя маленькая сестренка, не сдалась. Однажды ты села на поезд и отправилась в Лондон. Тебе было тринадцать лет, и родители были вне себя. Полиция нашла тебя и вернула в Пензанс. Дозу лекарства увеличили. Потом тебе удалось оформить паспорт, и ты появилась в Париже, чтобы увидеть меня. Это было в прошлом году, и ты была прекрасной растерянной шестнадцатилетней девушкой. У тебя уже было написано имя на руке: ты хотела запомнить, что у тебя были приключения, поэтому мы вместе пошли в тату-салон и попросили добавить к твоему имени слова «Будь храброй». Согласен, с моей стороны позволить тебе сделать эту татуировку было равнозначно тому, чтобы продемонстрировать родителям большую фигу. Мы провели вместе четыре дня. Я показал тебе Эйфелеву башню, Музей Орсэ, Люксембургский сад и другие достопримечательности, а также приобщил тебя к красному вину, дневным сеансам в кино и долгим ланчам.

Ты достигла всего этого, потому что писала самой себе. Ты использовала написанные слова, чтобы выполнить работу, которую обычно делают нейроны. Ты превратила свой блокнот во внешнюю память — в опору для своей основной памяти. Ты великолепно справилась.

Потом, уже в этом году, ты поцеловала парня, запомнила это и последовала за ним на вершину мира. Я чувствовал себя плохо, лучше мне не становилось, и в результате мне поставили этот долбаный страшный диагноз — рак почки, четвертая стадия. Пути назад не было. Я попросил родителей приехать, когда понял, что для меня все кончено. Я все им рассказал. Новость так их встревожила, что они оставили тебя с Пейдж. Но так как парень, которого ты поцеловала, был ее бойфрендом, она обиделась и не пришла к тебе. Поэтому ты забронировала билет в Арктику, чтобы найти этого парня. У тебя было множество приключений, ты перестала принимать таблетки, почти стала настоящей Флорой, и тебя едва не съел медведь.

Я не знаю наверняка, что произойдет дальше, но я бы поставил все, что у меня есть, на то, что к тому моменту, когда ты получишь это письмо, родители накачают тебя лекарствами до состояния овоща и не разрешат никуда выходить. Держу пари, что ты пялишься в телик и ложишься спать в обнимку с плюшевым мишкой.

Я взял себе в союзники Пейдж и узнал от нее, что ты действительно поцеловала того парня и что она видела тебя во время этого поцелуя. Жак отправит это письмо на ее адрес. Она передаст письмо тебе и сделает все, чтобы ты прочла его в одиночестве. Все твои лекарства она заменит на сахарные пустышки, которые мы с Жаком заказали через Интернет к ней на дом. Мы заказали пустышки разного размера, потому что твои лекарства доставляют в маленьких пузырьках, и Пейдж собирается заменить их точными копиями. Принимай таблетки, которые тебе будут давать, и делай вид, что ты зомби. Не тот, который выедает мозг, а пассивный, бессильный, послушный. Лежи на диване, смотри телик и понемногу пускай слюни.

Пейдж будет приходить к тебе каждый день, и в нужный момент она выведет тебя из дома.

Будь осторожна в своих записях. Я знаю, что ты все записываешь, но ты не должна ничего держать под кроватью, потому что они об этом знают и знали всегда. Пейдж поможет тебе найти новое место.

Я открыл счет в банке на твое имя, все подробности знает Пейдж. Я хочу, чтобы ты путешествовала, чтобы у тебя были приключения. Ты познакомилась с кучей людей на Шпицбергене. Они все буквально влюбились в тебя, потому что ты очаровательна.

Когда тебе исполнится восемнадцать, сможешь решить, что делать со своей жизнью. Ты сможешь поговорить с доктором Эпштейном и узнать, что он может предложить тебе. Ты сможешь принять какие-то решения и держать все под контролем. Но ничего этого не будет, если мы не снимем тебя с этих проклятых таблеток.

Я писал это целую вечность. Боюсь, мне надо идти.

Если жизнь после смерти существует в какой бы то ни было форме, я буду приглядывать за тобой так хорошо, как только смогу.

Живи своей жизнью. Флора, будь храброй.

Твой брат,