Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Повариха и хиппи пожали плечами.
– Наверное в доме? У себя в покоях? Ведь напали так внезапно.
– Маша, ты можешь поискать какую–нибудь подходящую одежку для меня? Мне бы переодеться.
Я специально отсылала Марию, хотела поговорить с ангелом без свидетелей. Уж очень подозрительным было его поведение.
– Зачем искать, мы почти все твои вещи с Марком в склеп перетащили, – простодушно призналась в странном поступке повариха.
– Зачем? – радоваться надо, что не осталась совершенно раздетая – в нарядном платье по деревне не расхаживают, а я хотела понять, что двигало призраками, когда они шарились в моей комнате.
– Так это… – Маша искала поддержки у Марка. Они пихнула его локтем, чтобы не молчал. Хиппи кашлянул.
– Мы же наброски делали, как твой памятник должен выглядеть. Не заворачивать же тебя в саван, как остальные скульптуры в склепе? Вот мы и решили на месте платья примерить. В соответствующем случаю интерьере.
Мария вздохнула.
– Честное слово, мы их не испортили. Как в твоем чемодане из дома выволокли, так туда же и запихали, когда крики услышали.
– Ты, что, надевала платья на себя? – я округлила глаза. Мы находились в слишком разных весовых категориях
– Угу, – Мария виновата отпустила глаза. – Ежели пуговки на спине или поясок на талии не застегивались, мы их не терзали. Марк только головой качал, пойдет наряд или нет.
– Все перемерили? – затея выглядела бы смешной, если бы не было так грустно.
– Почти. Зеленое бархатное платье со шляпой не успели. Говорила, первым надо мерить, – Мария вновь пихнула субтильного Марка. – Уж оно точно подошло бы. Наша Шапочка как раз в таком наряде на пороге появилась, я помню. А ты все, чувиха, давай то, чувиха, давай это.
– Хорошо, я поняла. Несите сюда чемодан. Я его с собой возьму, а то в деревне у меня совсем все старенькое. Да и влезу ли? В школе еще носила.
Призраки с радостью кинулись к гроту.
– Спасибо, – крикнула я им вслед и направилась к Радису. Он вздрогнул, когда я села рядом.
– Парадис, признайся, ты бросил друзей одних? – спросила я шепотом. Ангел убрал от лица ладони и посмотрел на меня с ужасом. – Против шестерых высших и личей?
– Откуда ты знаешь? – произнес он одними губами.
– Нетрудно догадаться, что ты не ввязывался в бой. Ты выглядишь, как побитая собака, но гнет тебя к земле совсем не физическая боль, а душевная. Прости, я говорю почти как Маша.
– Если бы я мог убить себя, уже убил бы. Скорей бы Красные судьи вынесли приговор. Я готов уйти.
– Ты струсил? – я не могла поверить, что Радис отсиделся в тот момент, когда Дисе с Чистильщиком противостояли черным душам, а Ви истекал кровью.
– Что ты, нет, – он помотал головой. – я бы никогда…
– Что тебя остановило?
– Не что, а кто, – ангел говорил так тихо, что мне пришлось наклониться.
Если бы я была писателем, то обязательно записала бы его рассказ, настолько он был пропитан чувствами. Разными. Здесь была и любовь, и слепая вера в чудо, и отчаяние, смешавшееся с болью предательства. Очередного предательства. Когда у тебя душа нараспашку, а в нее кидают комок грязи. Как у нас говорят? Горбатого могила исправит? Нашего Парадиса, нежного романтика и мечтателя, не исправит даже могила.
– Я только выбрался из ванны и по своей привычке, не одеваясь, пошел вниз. Я люблю ходить без одежды. Она для меня, словно оковы.
– Поэтому все твои рубахи и штаны такие просторные?
Радис кивнул.
– Я никак не ожидал, что увижу ее, Лису. Она стояла у камина и с улыбкой смотрела на меня. Когда я, опешив, замер, ни слово не говоря, кинулась мне на шею. Мы словно расстались только вчера. Когда она жила в маленьком домике на окраине города, а я приходил к ней украдкой. Нам тогда ничего не нужно было друг от друга. Мы любили и мечтали о будущем. Варвара смеялась…
– Варвара?
– Ее настоящее имя Варвара, Варя, а Лисой ее прозвали из–за ярко рыжих волос. Я любил наматывать на пальцы ее тугие кудри. Потянув за прядь, заставлял наклониться ко мне, чтобы впиться в ее пухлые губы. Боже, как я любил целовать ее совершенное тело! Она смеялась и подставляла себя. Между нами не было стыда. «Клянись, что я никогда не увижу на твоем лице отвращения. Я буду любить тебя вечно, но не переживу, если однажды ты отшатнешься, поняв, что годы взяли свое, и я уже не так привлекательна. Лучше убей меня, пока я молода и красива». Я уверял ее, что я тоже буду любить вечно. Я не раз плакал на могилах женщин, которые были мне дороги, и о каждой хранил милые сердцу воспоминания. Наш век долог, люди же не награждены бессмертием. Мысль о том, что я однажды не захочу ее целовать, сделалась для нее навязчивой, и я уже с трудом сдерживал ее упреки. Я знал, что она боится потерять меня вовсе не потому, что я однажды стану лордом собственного дома и вынужден буду отправиться по велению свыше в дальние края, а от большой любви. О той размолвке, когда я вынужден был увести ее из дома по приказу Онфера, мы уже не вспоминали. Но однажды Варвара исчезла. Оставила записку, что обнаружила у себя седой волос и поняла – время расставаться пришло. Я словно безумный искал ее след. Находился на грани отчаяния. А, значит, был душевно слаб. Женщины знают, в какие моменты из нас можно вить веревки.
– И она сама вышла тебя?
– Мы столкнулись будто случайно. И она поставила условие: или я делаю ее бессмертной, или могу забыть ее имя навсегда. Но беда в том, что магию творить мы, высшие, можем только в таких местах, как наш дом. Применять ее вне мира мертвых строжайше запрещено. Если бы я провел ритуал в городе, всплеск магии уловили бы Красные судьи. Кальдеры моментально перенесли бы Четверку к месту творимого ритуала, – Радис посчитал нужным объяснить, кто такие кальдеры. – Это твари темного мира, которые преодолевают любые расстояния
