– Вы пришли рано! Я не ждала. Ох! Я вся на нервах. Правда же, Тегол, нужно же думать, прежде чем отчебучивать такое! Это мертвая женщина?

– Если нет, – ответила Шурк Элаль, – то у меня проблемы куда серьезнее.

Селуш подошла ближе.

– Такого отвратительного бальзамирования никогда не видала.

– Меня не бальзамировали.

– Ох! С ума сойти! Как вы умерли?

Шурк подняла безжизненную бровь.

– Даже интересно. Как часто ваши клиентки отвечают на такой вопрос?

Селуш моргнула.

– Ну заходите, раз пришли. Надо же, как рано!

– Милая, – сказал разумно Тегол, – до полуночи осталось меньше пары сотен ударов сердца.

– Именно! Видишь, до чего ты меня довел? Быстрее, заходите, нужно дверь запереть. Давайте! Так страшно на ночных улицах!.. Что ж, дорогуша, позвольте вас рассмотреть получше. Мой слуга, боюсь, был немногословен. – Она вдруг резко подалась вперед, чуть не уперевшись носом в губы Шурк.

Тегола передернуло; к счастью, женщины на него не смотрели.

– Вы утонули.

– Именно.

– В канале Квилласа. Сразу после Мясокрутки Уиндлоу, в последний день летнего месяца. Какого именно? Месяц Рыцаря? Наблюдателя?

– Предателя.

– Ага! Значит, у Уиндлоу необычно хорошо шли дела в тот месяц. Скажите, когда люди вас видят, кричат?

– Иногда.

– Со мной то же самое.

– А вам, – спросила Шурк, – делают комплименты по поводу прически?

– Никогда.

– Какая милая беседа, – торопливо сказал Тегол. – К сожалению, у нас не вся ночь в запасе.

– Да вот именно что целая ночь, придурок, – ответила Селуш.

– Ах да, верно. Так или иначе, Шурк – жертва Утопалок и, как выяснилось, заклятия неизменности.

– Ничего необычного, – вздохнула Селуш и пошла к длинному столу у задней стены комнаты.

– Тегол говорил о розах… – пробормотала Шурк, идя следом.

– О розах? Нет, дорогуша, что вы. Пожалуй, корица и пачули. Но сначала нужно разобраться с плесенью и мхом в ваших ноздрях. А потом – утулу…

– Что? – хором воскликнули Шурк и Тегол.

– Живет в горячих источниках Синецветских гор. – Селуш повернулась к Шурк, задрав брови. – Это женский секрет. Неужели вы никогда не слышали?

– Пробелы в образовании.

– Утулу – мягкотелый зверек, который питается через вертикальную щель – она у него вместо рта. Кожа покрыта ресничками, необычайно усиливающими ощущения. Реснички могут укорениться в слизистой…

– Погоди-ка, – вмешался ошеломленный Тегол. – Ты ведь не предлагаешь…

– Большинство мужчин не чувствуют разницы, но удовольствие увеличивается многократно, так меня уверяли. Я сама никогда не пробовала – утулу подсаживают навсегда, и его требуется, гм… постоянно кормить.

– И как часто? – строго спросила Шурк, и Тегол расслышал в ее голосе понятную тревогу.

– Каждый день.

– Но нервы Шурк мертвы – как она будет ощущать, что чувствует утулу?

– Они не мертвы, Тегол Беддикт, всего лишь неразбужены. Кроме того, очень скоро реснички утулу пронижут все ее тело, и чем здоровее организм, тем ярче и энергичнее будет румяная плоть!

– Понятно. А как же мой мозг? Эти корни и туда прорастут?

– Нет, такого мы допустить не можем, чтобы вам остаток жизни не пускать слюни в горячей ванне. Нет, мы отравим ваш мозг ядом – даже не то чтобы ядом, а выделениями маленького существа, которое обитает в тех же горячих источниках, что и утулу. Все-таки природа неистощима на выдумки!

Со слипающимися глазами Бугг заполз в дом хозяина. До рассвета оставалось меньше удара колокола. Он чувствовал себя выжатым – больше из-за благословения, чем из-за подготовки трупа старой женщины к похоронам. Сделав два шага по комнате, Бугг замер.

На полу, прислонившись спиной к стене, сидела Шанд.

– Бугг, где эта скотина?

– Работает, хотя думаю, ты не поверишь. Я не спал всю ночь, так что не расположен к разговорам, Шанд…

– А мне-то что? И что это за работа? Чем он таким занят, когда весь остальной мир спит?

– Шанд, я…

– Отвечай!

Бугг подошел к котелку на решетке уже остывшего очага и зачерпнул чашкой чуть теплый густой чай.

– Инвестиции в двенадцать мест, как невидимые потоки под фундаментом. В любой экономике, Шанд, существуют узловые точки, на которых все держится.

– Делами не занимаются посреди ночи.

– Обычными делами – нет. Однако существуют опасности, Шанд. Угрозы. И с ними нужно разбираться. Кстати, почему ты ходишь ночью без телохранителя?

– Без Ублалы? Этого болвана? Он в постели у Риссар. Или у Хеджун. Но не в моей – сегодня, по крайней мере. У нас очередь.

Бугг допил чай и поставил чашку.

– Это все правда? – спросила Шанд. – Насчет инвестиций?

– Да.

– Почему он нам не говорит о таких вещах?

– Потому что ваши вложения должны быть независимыми, никак не связанными. Не должно быть ничего общего. Поэтому выполняйте его инструкции слово в слово. Потом все объяснится.

– Терпеть не могу гениев.

– Понимаю. Все, что он делает, ставит в тупик, это верно. Но постепенно привыкаешь.

– А как дела у «Строителей Бугга»?

– Неплохо.

– И зачем все это, кстати? Просто заработать?

– Нет. Надо получить контракт на Вечный дом.

Шанд вытаращила глаза.

– Зачем?

Бугг улыбнулся.

Обеззараживание, отбеливание, выскабливание, причесывание. Ароматические масла в одежду и в кожу. Консервирующие масла везде. Очистка глаз, носа, ушей и рта. Настало время насоса.

Тут уж Тегол решил выбраться на свежий воздух.

Небо бледнело на востоке, не самые здравомыслящие горожане уже поднялись и рискнули выйти на улицы. Грохотали по булыжникам телеги. Где-то кукарекнул и тут же замолк петух. Радостно залаяла собака.

Справа от Тегола послышались шаги.

– Еще не ушел?

– А, помощник Селуш. И как тебе в такое жуткое утро, Паддерант?

Лицо старика вечно хранило недовольное выражение.

– Как мне? Бессонно! Вот как мне! Они еще там? Безнадежное дело, скажу я. Безнадежное. Погляди на себя, Тегол Беддикт. Я знал твою мать – что бы она сказала, если бы увидела тебя сейчас?

– Ты знал ее труп, старый дуралей. До этого мы с тобой не встречались.