вспомогательный арсенал, который обычно практикуется в домашних родах: гомеопатию, шарф ребозо (традиционный мексиканский «многофункциональный» шарф, в родах применяется в качестве массажного приспособления), молитвы и прочее. Многие домашние акушерки уверяют, что это работает. Но никто никогда не докажет, чтó именно сработало – что-то из вышеперечисленного или всё-таки природа. Всё это на уровне веры и сопутствующей психосоматики – иными словами, науке неизвестно.

А здесь, скорее всего, был клинически узкий таз, ребёнок просто не мог пройти. Да, взять в родах паузу почти никогда не мешает. Но столько тянуть (тем самым парадоксально совпадая с неоднозначным роддомовским принципом «пока сердце позволяет – ждём!»)? В образ здоровых домашних родов это никоим образом не вписывается.

Слава богу, все остались живы-здоровы.

Расскажу об одном из последних случаев моего участия в домашних родах.

Я в ту пору уже зареклась ими заниматься, но некоторые беременные так старательно уговаривали, что отказать им я не могла. Особенно когда принимались рыдать и давить на то, что в роддом всё равно не пойдут и будут рожать одни в холодной пустой квартире, а если все погибнут – что ж, пусть на вашей совести останется! Такая вот патологическая профессиональная деформация безнадёжно гуманистического толка…

Обращается к нам с коллегой девушка Ирина, ожидающая четвёртого ребёнка. И мы решаем её взять – до этого она трижды рожала очень легко и хорошо, правда, в роддоме. А теперь у неё другой муж, и дитя новой любви она желает родить по-иному, нежели раньше. И муж тоже горит домашними родами, чтобы всё природно, не связываясь с системой.

Женщина ходит на курсы, но не ко мне. Я дополнительно прочла им только одну лекцию на дому, пара выглядела уже вполне подготовленной. Дама довольно известная в медиапространстве, образованная, разумная, с таким же мужем, и с учётом четвёртых по счёту родов на фоне благополучных предыдущих ситуация виделась не предвещающей каких-либо затруднений.

Договорились с коллегой, что будем на родах вдвоём. Но когда Ирина в одну из ближайших ночей позвонила уже в схватках, коллега оказалась наглухо, принципиально недоступна – механический голос в телефоне раз за разом повторял, что абонент не в сети, предлагая оставить сообщение либо попробовать связаться с ним позже. Деваться некуда, еду одна.

Застаю роженицу в ванне, роды действительно начались и идут прекрасно, открытие уже большое. И всего через полтора часа мы очень красиво, нежно, мягко и плавно рожаем в воду. Всё замечательно, роды великолепные! Счастливая мама с младенцем на груди, вся в гормонах, радостный и гордый муж – потрясающее зрелище. Что ж, говорю, давайте вылезать из ванны.

Перебираемся на кровать. Ребёнок лежит на животе, мама отдыхает от родов. Проходит минут десять-пятнадцать, пора бы уже выйти плаценте. И тут из родильницы выливается эдак с полстакана крови… Ярко так выливается. Думая, что отделяется плацента, проверяю – нет, не отделилась. Через пять минут выплёскивается ещё полстакана. И ещё. И я понимаю, что начинается кровотечение.

Если бы я была не одна, а мне бы помогала вторая пара рук – с кровотечением теоретически можно справиться. Да, можно и не справиться, но хотя бы есть шансы. Один человек ставит катетер в вену, другой смотрит за плацентой, ещё и только что родившийся ребёнок требует внимания… Тут же я не понимаю: удастся ли быстро поставить катетер, какие там вены, поможет ли это вообще, а время безвозвратно уходит.

Ирина ещё до родов говорила: если что, роддом от нас в трёх минутах. Лихорадочно соображаю: вызывать скорую – долго; пробовать самой – долго и с непонятным исходом, ребёнок без присмотра, остающаяся в женщине плацента без внимания. Принимаю решение везти в роддом. Дальше начинается то, что могут понять только домашние акушерки – никому другому этого просто не вообразить.

Женщина только что родила. Лежит расслабленная, в определённом психическом и физическом состоянии, не способная, разумеется, ни на какие активные телодвижения. Она и на вопросы-то не может отвечать внятно, не говоря уже о чём другом. А я быстро перерезаю пуповину, откладываю ребёнка и кричу на неё, кричу… Громко, чтобы снова не уплыла в своё гормональное бессознательное, чтобы не лишилась чувств. Пытаюсь встряхнуть, заставить её – только что родившую, почти исчерпавшую весь физиологический и ментальный ресурс – мобилизоваться.

Кричу. Громко, жёстко:

– Ира! Встань! Смотри на меня! Одеваемся!

Кричу на мужа:

– Одежду! Быстро!

На дворе ноябрь, объём того, что требуется как-то натянуть на абсолютно аморфную родильницу, соответствующий.

– Штаны! Свитер! Ира, стоять! Стой, говорю! Давай иди! Дышишь! Глубоко дышишь! Шевели ногами, не стой! Смотреть на меня! Идём! Шагаем!

Кое-как её одеваем. Постоянно кричу, чтобы не расслабилась и не свалилась кулём. Женщина большая, под сто килограммов – очень высокая, крупная, пока ещё налитая недавней беременностью, в которую здорово прибавила. И из неё висит кусок пуповины, и льёт кровь. Затыкаем промежность чем можем.

Едем в лифте:

– Смотри на меня! Говори со мной! Глаз не закрывать!

Тащу её к машине. Муж остался с ребёнком.

Подъезжаем к наглухо закрытым воротам. Три часа ночи, роддом не в системе ОМС, только для контрактных родов. Оставляю машину у ворот, бегу по территории, стучу кулаками в дверь. Тёмные окна, ни огонька, ни движения, тишина. Наконец открывает заспанная акушерка. Умоляю:

– Пожалуйста, пустите нас, женщина в машине истекает кровью!

– Нет, ворота я не открою, у меня и ключей-то нет.

Бегу обратно к машине:

– Ира!!! Встаёшь! Идёшь! Двигаешь ногами! Дышать! Идём!

На мои сорок семь килограммов наваливаются без малого сто, которые надо держать, направлять и двигать. Мой позвоночник… Кажется, ещё чуть-чуть – и сломаюсь пополам.

В приёмном на нас смотрят гадливо и с недоумением, как на тараканов:

– Что вы тут делаете? Зачем?

– Не спрашивайте, видите – у неё кровотечение! Надо останавливать!

К счастью, вопросы прекращаются, Иру кладут на каталку и увозят. Остаюсь в приёмном и заполняю все бумаги. Объясняю персоналу, что это не бомжиха, а известная, приличная женщина, что она случайно родила дома и ей надо помочь, что её не надо обижать и с ней не надо разговаривать как с отбросом общества.

Звоню её мужу, который остался один с новорождённым ребёнком – а у него он первый! Естественно, мужчина вообще не представляет, что с ним делать. Успокаиваю, даю элементарные рекомендации: укрыть, покачать, ни в коем случае не нервничать. Пытаюсь дистанционно выяснить состояние младенца – в первые пару часов жизни это критически важно.

Наконец выходит доктор:

– Всё, плаценту отделили, кровотечение из-за приращения. Через несколько часов, как