Пан Касперски был одет иначе, нежели тогда, когда он принял у себя в мастерской «баронессу фон Гольстен». А как же может быть иначе? Ведь пан собрался к даме, да еще какой! Таких в их захудалых Тыхах и не видывали отродясь!

По этому случаю мастер надел свой лучший визитный костюм, котелок лихо сдвинул набок, нафабрил усы и помазал у себя под мышками дорогим французским одеколоном «Провансаль».

Когда он негромко постучал, бархатный голос, что сказал «Войдите», едва не свел его с ума. У него задрожали кончики пальцев и вспотело под мышками. Как славно, что он побрызгал их «Провансалем»…

Мастер вошел, снял котелок и склонил голову в поклоне:

– Йозеф Касперски к вашим услугам, мадам.

Мадам предложила присесть, угостила горячим кофеем с печеньем и одарила его блестяще-влажным взглядом, после чего если бы у Касперски спросили, готов ли он умереть всего за один лишь поцелуй этой дамы, то он обязательно бы ответил: «Всенепременно!» Разумеется, не факт, что после страстного поцелуя он бы преставился, но ответил бы именно так.

– Я бы хотела заказать вам ботики. Вот такие, – барышня взяла французский журнал мод, открытый на картинке с модной обувью, и протянула его Касперски. Для убедительности она прикоснулась пальчиком к нужной части картинки, и у гостя едва хватило самообладания, чтобы не схватить этот пальчик и не расцеловать, – так он был умилителен. – Это возможно сделать? – Пани снова взглянула на него влажно-блестящим взглядом, после чего Касперски едва смог вымолвить:

– Для вас, мадам, все, что угодно.

– А к вечеру завтрашнего дня вы могли бы управиться?

– Когда именно вы хотите?

– Скажем, часам к пяти пополудни? – Она опять одарила его своим замечательным взглядом, после чего у большинства мужчин захватывало дух и непременно просыпалось вожделение.

– О, да! – не счел возможным упрямиться или набивать себе цену Касперски. – Как прикажете.

Ольга улыбнулась, довольная, что монастырь не нанес ущерба ее чарам и они продолжают действовать столь же безотказно, как и в лучшие времена.

– Позвольте снять мерку, баронесса? – спросил Касперски, сдерживая нервическую дрожь.

Ольга царским жестом протянула ему ножку.

Йозеф достал из жилетного кармана сантиметр и крохотную записную книжку с привязанным к ней карандашом. Затем опустился на одно колено и снял с великолепной ножки «баронессы» мерку.

– Теперь другую ножку позвольте?

Ольга поменяла ноги, причем сделала это так, чтобы Касперски смог увидеть ее колено и даже немного повыше.

– Благодарю вас, – севшим голосом произнес Касперски и взял ее ступню в руки. Сняв с нее мерку, он задержал ножку в ладонях дольше, чем нужно, и Ольга улыбнулась:

– Вам нравятся мои ноги?

– Нет… то есть да, да, – выпалил Касперски, отпуская ступню.

– Это хорошо, – констатировала Ольга. – Значит, к завтрашнему вечеру моя обувь будет готова? К пяти часам?

– Непременно! – почти вскричал Касперски, поднимаясь с колена. – Я буду у вас ровно в пять!

– Тогда, – она снова обворожительно улыбнулась, – не смею вас больше задерживать. – Ведь вы такой занятой человек.

Касперски хотел было сказать, что занятой-то он, конечно, занятой, но ради лишних нескольких минут с такой прекрасной женщиной, как она, он готов послать всю свою занятость к бисовой матери. Но… не сказал. Кивнув, он простился с клиенткой и поспешно вышел из номера, окрыленный идеей сшить этой прекрасной женщине такие ботики, каких мир еще отродясь не видывал, ибо она, несомненно, достойна того.

Начать он решил тотчас по приходе в мастерскую…

Мастер по пошиву дамской обуви пан Радек был старше Касперски лет на тридцать с гаком. Он знал себе цену, поэтому, когда шел сюда, принял решение запросить за исполнение заказа баронессы по самому высшему пределу.

«Баронесса не будет торговаться из-за нескольких золотых, она ведь не базарная баба», – справедливо рассудил про себя пан Радек. Поэтому, войдя в номер Ольги одновременно с глухим уханьем напольных часов, отбивающих шесть часов пополудни, и поздоровавшись, он торжественно, но безапелляционно произнес:

– Хочу предупредить, мадам, заказ обойдется вам недешево. Отнюдь.

– Размер оплаты не имеет для меня значения, – небрежно повела плечиком Ольга. Какая разница, сколько запросит этот старик, если она не собирается платить вовсе? – Главное, чтобы мои туфли были удобны для носки и сшиты настоящим профессионалом своего дела, чтобы смотрелись они шикарно и были такими, какими я хочу их видеть.

– А какими вы хотите их видеть? – заинтересованно спросил мастер.

– А вот такими, – произнесла Ольга и ткнула пальчиком в ту самую картинку из французского журнала мод, которую два часа назад показывала владельцу сапожной мастерской пану Касперски.

Радек взял журнал в руки. Внимательно рассмотрел картинку и хмыкнул. Потом голосом непревзойденного специалиста, каковым, собственно, он и являлся в Тыхах, произнес:

– Здесь будет очень много работы.

– Я понимаю, – заметила Ольга.

– Когда вам нужны эти ботики?

– Завтра, – быстро ответила Ольга. – Ровно к шести вечера, не раньше и не позже…

– Это срочный заказ, – пояснил пан Радек.

– Да, срочный, – согласилась Ольга. «Давай, старый хрыч, скорее называй свою цену и уматывай», – подумала она и обворожительно улыбнулась чудо-мастеру.

Но ни улыбка, ни знаменитый взор аферистки не произвели на него никакого впечатления.

– А за срочность требуется надбавка, – продолжал тянуть резину старик. – И немалая. Отнюдь! Возможно, мне придется просидеть за работой всю ночь, а в моем возрасте это… сами понимаете… Весьма нелегко!

– Хорошо, – сдержанно сказала Ольга, теряя терпение, и чуть не добавила: «Давай, старый, говори свою цену и снимай мерку!»

– В общем, за все про все ботики вам станут… в восемьдесят восемь крон, – выдал наконец цену «старый хрыч».

– Я согласна, – кротко ответила Ольга и протянула ножку для мерки…

* * *

Любовь приходит к людям по-разному.

Кто-то весьма долго присматривается к объекту своего любовного вожделения, заводит вначале ненавязчивую дружбу с понравившейся барышней и долго ходит вокруг да около. По истечении трех-четырех лет, а случается и дольше, он признается наконец в своих выросших до небес чувствах. После чего предлагает потерявшему всякое терпение объекту (барышне) руку, сердце и кошелек – если тот, конечно, наличествует.

Кто-то женится по настоянию родителей или потому, что подошел срок для свершения указанного обряда, и после двух-трех интимных встреч понимает, что влюблен или даже любит и не может прожить без объекта (барышня, но чаще всего дама) вожделения даже одного дня.