После того как на мусульман обрушился этот необычайный удар, султан созвал своих эмиров и посоветовался с ними по поводу случившегося. Было решено, что им следует перейти через мост, напасть на франков и не прекращать сражение до тех пор, пока все враги не будут убиты. Враг только что вышел из Тира и занял позицию неподалеку от моста, находящегося чуть больше чем в фарсанге (к северу) от города. Султан, решив атаковать их, сел на коня утром в четверг, в 17-й день месяца жумада I, и повел вперед свои войска и добровольцев, а также всех, кто находился в лагере. Когда арьергард двинулся вперед, он встретился с авангардом, возвращающимся к своим шатрам. Когда этих людей спросили, почему они оставили свои позиции, те ответили, что франки ушли в Тир либо для того, чтобы укрыться за его стенами, либо для того, чтобы окопаться на соседней равнине. «Когда мы услышали об этом, — говорили они, — мы повернули назад, ибо поняли, что авангард там больше не нужен». Получив это известие, султан решил идти на Акру, чтобы проверить те части укреплений, которые было приказано восстановить, и поспешить с завершением этих работ. По прибытии в Акру он восстановил порядок и приказал особенно надежно восстановить крепостные валы. Затем, велев гарнизону проявлять предельную бдительность и быть настороже, он вернулся к армии, которая тем временем стояла лагерем на Марж Уйун, и там он дожидался, пока истечет время, отпущенное им повелителю аш-Шакифа, — этому проклятому Аллахом человеку.

В субботу, в 6-й день месяца жумада II (22 июля 1189 г.), султан получил информацию о том, что отряд вражеских пеших воинов, осмелев, идет на гору Тибнин, чтобы нарубить дров. Поскольку султан все еще думал о недавнем бедствии, постигшем мусульманскую пехоту, то решил устроить засаду, надеясь, что франки попадутся в ловушку. Он знал, что за отрядом следует отряд рыцарей, призванный защищать его, и он расставил силки, в которые должны были попасться и те, и другие. Он велел, чтобы маленький гарнизон, находившийся у Тибнина, выслал свой небольшой отряд, чтобы атаковать вражеских пехотинцев, а затем, едва те увидят, что на них несется вражеская конница, отойти в заранее указанное место. Это должно было произойти утром в понедельник, в 8-й день месяца жумада II. Он также велел гарнизону в Акре преследовать врага и совершить набег на их лагерь, если враги попытаются пойти на выручку своим товарищам.

Очень рано в понедельник султан выехал с отрядом своих легковооруженных телохранителей к тому месту, в которое по его указанию должны были отступить его воины. Он ехал до тех пор, пока не миновал Тибнин, а затем разделил свое войско на восемь частей, отобрав из каждой части примерно по двадцать всадников, известных своей отвагой и сидевших на резвых конях. Он велел этому отборному отряду показательно отступить точно к тому месту, где была устроена засада. Так и было сделано. Однако воины султана увидели перед собой практически все силы франков, ибо те, проведав о том, что происходит, выступили в боевом порядке во главе со своим королем. Между этой армией и мусульманским отрядом завязалась ужасная схватка, потому что мусульмане были слишком горды, чтобы отступать перед франками; чувство чести побудило их нарушить приказ султана и вступить в бой с вражеским войском, несмотря на то что самих их было очень мало. Битва продолжалась до конца дня понедельника, и ни один из мусульман не вернулся в лагерь, чтобы сообщить о случившемся.

Султан узнал о бое только тогда, когда тот почти закончился, и, поскольку приближалась ночь, он выслал лишь несколько отрядов, зная, что уже слишком поздно для серьезной битвы и что возможность застать врага врасплох упущена. Франки, увидев приближение первого подкрепления, испугались и стали отступать.

Весь день обе стороны сражались яростно. От одного из бывших там (ибо сам я там не был) я слышал, что франки потеряли убитыми более десяти человек, а мусульмане — шестерых, двое из которых входили в авангард, а четыре — во вспомогательные арабские войска. В числе последних был эмир Рамил. Этот предводитель своего племени был прекрасным молодым человеком с добрым нравом. Под ним был убит конь, и его двоюродный брат одолжил ему своего, но и тот был убит. Этот молодой человек, как и трое его сородичей, сначала попал в плен. Но когда франки увидели, что к мусульманам идет подкрепление, они убили своих пленников, чтобы их не отбили.

С обеих сторон в тот день было великое множество раненых, и людей, и коней. В этом бою произошло удивительное событие: один из султанских мамлюков был так изранен, что упал среди мертвых и всю ночь истекал кровью. Утром во вторник товарищи хватились его, а не сумев найти, доложили об этом султану. Тот приказал вновь начать его поиски, и его обнаружили лежащим среди мертвых тел в описанном выше состоянии. Воина отнесли в лагерь и заботились о нем так тщательно, что Аллах вернул ему здоровье.

В среду, в 4-й день месяца, султан вернулся в лагерь. После этого по армии прошел слух, что повелитель аш-Шакифа попросил отсрочку только для того, чтобы обмануть нас, и поступает не по чести. Многое указывало на то, что он старался лишь выиграть время, желая пополнить запасы в своем замке и укрепить его ворота. Султан счел необходимым занять позицию на горном плато, чтобы иметь возможность более пристально наблюдать за этим городом и предотвратить поступление в него резервов и продовольствия. В качестве предлога он сделал вид, что желает укрыться от установившейся тогда великой жары и нездорового воздуха того луга. Шел 12-й день того месяца, и в начале второй четверти (предыдущей) ночи он поднялся на гору, а как только забрезжил рассвет, повелитель аш-Шакифа увидел, что мусульманский лагерь оказался прямо у него под боком. Часть армии, как и прежде, осталась на марже. Видя войска в такой близости от себя и зная, что дарованная ему отсрочка истечет к концу жумада II, иными словами, через несколько дней, он тешил себя надеждой, что, навестив султана, сможет уговорить его дать ему еще немного времени. Исходя из того, что он знал о характере султана и его учтивости, он воображал, что ему будет дарована подобная милость. Поэтому он отправился к султану, чтобы засвидетельствовать свое почтение, и предложил сдать ему город, добавив, что вскоре наступит роковой день и что ему безразлично, перейдет он к султану сегодня или завтра. Он также прикинулся, что некоторые члены его семьи еще не уехали из Тира и что они сделают это через несколько дней. Проведя у султана весь день, к ночи он вернулся в замок. Султан не показал ему своих чувств, но принял его так же, как в прошлый раз, ибо желал точно выполнить обязательства, накладываемые на него данной отсрочкой. Через несколько дней, когда срок истекал, христианин еще раз прибыл из своего замка и, удостоившись личной беседы с султаном, попросил дать ему еще одну отсрочку сроком на девять месяцев, чтобы в целом она составила год. Султан понял, что этот человек желает обмануть его, но, боясь вспугнуть противника отказом, он отложил свой ответ до следующего дня. «Мы подумаем об этом, — сказал он, — мы обсудим это с нашим советом и известим тебя о нашем решении». Затем он приказал, чтобы для гостя поставили шатер рядом с его собственным шатром, и, хотя продолжал оказывать ему великие почести, велел тайно следить за обитателем этого шатра. Обсуждение данного вопроса и обмен информацией между сторонами заняли все время до истечения отсрочки. Затем султан потребовал передачи ему города, открыто сказав: «Ты всегда хотел обмануть нас, ты восстановил крепость и наполнил ее свежими припасами». Тот все отрицал, а затем договорился с султаном, что каждый из них назначит доверенного человека и эти двое отправятся в замок, чтобы принять его капитуляцию и на месте убедиться, восстановлены его укрепления или нет. Когда же назначенные люди подошли к крепости, гарнизон отказался удовлетворить их требования, и посланцы отметили, что ворота в стене были недавно отремонтированы. Поэтому были изданы приказы о том, чтобы строго охранять (главного обманщика), и теперь его сторожили в открытую и не допускали к султану. Ему сообщили: «Отсрочка закончилась, ты должен безоговорочно сдать крепость». Он еще раз попробовал воспользоваться их доверчивостью и увильнуть от прямого ответа, а затем отправил своего доверенного слугу к людям в замке, приказывая сдать город. Однако те самым категорическим образом отказались выполнить этот приказ. «Мы — слуги Магистра, — заявили они, — а не твои». В замке выставили стражу, чтобы никто не мог ни войти в замок, ни выйти из него. В 18-й день жумада II христианин признал, что время отсрочки истекло, и сказал, что сам пойдет в замок и проследит, чтобы тот был сдан. Он сел на своего мула и пустился в путь в сопровождении нескольких наших офицеров.