Тип вскинул голову. Он был в слезах. Его лицо показалось Франку смутно знакомым: очки, невыразительные глаза, гнилые зубы… Франк никак не мог вспомнить, где он его видел. Наверное, наркоман. Челка падает на очки…

– Свиньи, чертовы фараоны! – забормотал он себе под нос.

Кампенхёуг нагнулся над ним. В его зеркальных очках отразилось впалое лицо. Кампенхёуг улыбнулся и едва заметно двинул рукой. Наркоман повалился на землю, зажимая окровавленный рот. Франк молча отвернулся, окинул взглядом пешеходную дорожку и склон, ведущий к реке. Не больше километра от дома Арвида Юхансена, а может, и меньше. Идти пешком минут десять. Он посмотрел на тихую воду. Попытался представить, как кто-то падает в реку. Посмотрел на толпу, стараясь определить, на кого пытается произвести впечатление Кампенхёуг.

Командир опергруппы выпрямился, на нем затрещал тесный комбинезон. Кампенхёуг потянулся, подошел к Франку и почесался в паху.

– Бери на размер больше, – посоветовал ему Франк. – Ты уже не в том возрасте, чтобы поражать воображение девчонок.

– У интенданта больших размеров нет.

Ожила рация; Кампенхёуг прижал ее к уху, снова изображая из себя мачо. Скоро Франк увидел ту, ради которой так старался Кампенхёуг. Рыжие волосы, лицо усталое, на веках ярко-зеленые тени. Голые ноги, туфли на высоком каблуке. Акриловая водолазка обтягивает высокую грудь.

Бернт закончил говорить.

– Настоящая корова, – прошептал он, заметив, куда смотрит Фрёлик. – Норвежская молочная! – Зубы блеснули под зеркальными очками. Его подбородок и шея были испещрены красными точками.

– Поменяй лезвие в станке, – посоветовал Франк, но, сообразив, что смена темы для его собеседника непосильна, добавил: – Спроси ее имя и адрес. Можешь сказать, что приедешь снимать у нее показания.

– Точно, – обрадовался Кампенхёуг, поддергивая тесный комбинезон в паху.

«Вот идиот!» – подумал Франк и медленно зашагал по тропинке к воде. Непонятно, сам ли покойник упал в реку или ему помогли. Пешеходная тропа шла по спирали, с небольшим уклоном. Скорее всего, в воду старик свалился где-то здесь.

Несмотря на раздутое, изуродованное лицо, Франк не сомневался, что перед ним Юхансен. На мертвеце были те же галоши и то же пальто, хотя, разумеется, одежда не могла служить решающим доказательством. И все же Фрёлик почти не сомневался: Юхансен умер.

Если у трупа сохранилась кожа на кончиках пальцев, у него снимут отпечатки, а потом профессор Швенке сличит их с теми, что имеются в деле. Если снять отпечатки невозможно, они воспользуются результатами медико-генетической экспертизы. Личность покойника рано или поздно установят. И все же идентификация трупа в их случае – всего лишь формальность. Гунарстранна получит отчет, в котором будет написано, что Арвид Юхансен утонул. В отчете следует особо остановиться на травмах головы, полученных при падении или умышленно причиненных третьей стороной.

Фрёлик снова посмотрел на место происшествия. Кампенхёуг перелез через заградительную ленту и беседовал с рыжей красоткой. Та то и дело поправляла прическу и переминалась с одной ноги на другую.

– Привет, Фрёлик! – окликнул его Ивар Бёгеруд, представитель желтой прессы. Франка неприятно удивило, что студенческий друг обратился к нему по фамилии.

Пожав плечами, он ответил:

– Попробуй поговорить с самым главным. – Он кивнул в сторону Кампенхёуга. – Я все равно ничего не знаю.

Бёгеруд закурил.

– Из осведомленных источников мне известно, что копы подстрелили старика, который выгуливал собаку, – сказал он.

– Вы вообще когда-нибудь проверяете факты или отдаете в печать любую ерунду, лишь бы попахивала сенсацией?

– Фрёлик, у нас воскресная газета. Поскольку мы конкурируем с церковью, нам приходится выкладывать голые факты, – без намека на иронию ответил Ивар Бёгеруд, доставая из кармана потрепанный блокнот. – А по рации что сказали?

– Старик утонул.

Франк покосился на Кампенхёуга. Тот, наконец, оставил рыжую в покое и слонялся возле трупа, закатав рукава и не отрывая от уха рацию.

Бёгеруд щелчком выкинул окурок и стал записывать.

– Старик мог упасть в воду случайно, но в самом начале следствия ничего нельзя исключать. Возможно, его столкнули!

Они медленно двинулись вокруг школы.

– Конечно, полиция призывает отозваться всех, кто слышал или видел что-нибудь необычное на берегу реки от моста Бейера до школы Фосса в последние несколько дней.

– Что там может быть необычного? Выстрелы? – Бёгеруд перестал записывать.

– Нас интересуют слухи – как всегда в тех случаях, когда мы рассчитываем на помощь граждан.

– Фрёлик, рядом с трупом старика валялась мертвая собака!

– Не забывай о моральном кодексе журналиста. О важной миссии средств массовой информации и так далее.

– Пса пристрелили полицейские?

– Спроси Кампенхёуга.

Бёгеруд кивнул.

– По сведениям из осведомленных источников, подозреваемый уже арестован.

– Мы нашли владельца пса, – осторожно ответил Франк. – Сейчас он оплакивает своего питомца. Его допросили обычным способом, как свидетеля.

– Полиция всегда избивает свидетелей до полусмерти во время допросов?

Франк вздохнул и направился к машине.

– Фрёлик, мы все видели, как он его избивал!

Франк распахнул дверцу.

– Собака или ее владелец каким-то образом представляли угрозу для полиции?

– Ивар, – устало обратился Франк к журналисту, но потом поправился: – Бёгеруд! Дело веду не я. Мне ничего не известно ни о собаке, ни о том, застрелили ли ее вообще и кто ее пристрелил! Собака мертва. А старика нашли в реке Акерсельва. Больше я ничего не знаю. Поговори с Кампенхёугом. Он здесь главный, и он в курсе всего, что здесь происходит. Тебе ясно?

– Ты стоял в двух метрах от оперативника, который ни с того ни с сего избил владельца убитой собаки. Что ты можешь сообщить по этому поводу?

Франк посмотрел Бёгеруду прямо в глаза. Журналист выдержал взгляд, только поджал губы.

«Неужели я стал таким же, как все?» – подумал Фрёлик, вздохнул, сел в машину и захлопнул дверцу перед носом журналиста. Завел мотор. Покосился на Бёгеруда. У того в руках появилась камера. «Боже… – подумал Фрёлик, жмурясь от вспышки. – Ну и денек! И что за дерьмовая у меня работа!»

Ранним воскресным утром промышленные зоны Тёйен и Энерхёуг казались совсем заброшенными. Без людей, без грохота и лязга здесь все как будто вымерло. Как в какой-нибудь декорации, подумал Франк.

Они с Евой-Бритт шли по Йенс-Бьелькес-гате, держась за руки. Ева-Бритт так и не привыкла к тому, что Франки стал полицейским. Ей казался странным его выбор профессии. Выбрав подходящую минутку, она в очередной раз заговорила на волнующую ее тему. Они дважды прошли по тропе между мостом Бейера и школой Фосса, где из воды вытащили старика. Ева-Бритт старалась идти с Франком в ногу.