– Шесть раз за одну ночь? Это невозможно.

– Звучит как брошенный мне вызов. – Он положил ладонь на ее грудь. – Я принимаю его.

– Рэнсом… – Ее возглас закончился томным вздохом: он лизнул ее грудь над кружевной отделкой лифа. – Рэнсом, нельзя. Сейчас нельзя. Предстоит сделать еще слишком много.

– Ты и так уже много сделала, – прервал он, ладонью раздвинул ее ноги и просунул руку между ними. – Слишком много, Иззи. И эта комната тому свидетельство. А теперь просто расслабься. Разреши мне сделать хоть что-то взамен.

Ее тревожило, что он, видимо, не мог принимать даже незначительные знаки внимания – такие, как заботливо нарезанная груша, – не думая о том, что должен хоть как-нибудь отплатить за них. Если не деньгами, то предоставленным удовольствием.

Конечно, ничего против получения удовольствий Иззи не имела. В последние дни она почти не спала. А теперь мягкий пружинный матрас так манил, а прикосновение его твердого жаждущего тела казалось таким естественным. Иззи ужасно недоставало его.

И все-таки…

От поцелуя в ухо она вздохнула и улыбнулась.

– Почему нельзя просто действовать заодно?

Он просунул руку под ее юбку.

– И какая в этом радость?

«Радость».

Выбранное им слово удивило ее.

Он мог высказаться иначе: «И что в этом интересного?» Или «какой от этого толк?»

Но ни «интерес», ни «толк» не пришли ему в голову. Он заговорил о радости. Неужели именно радость он ощущает рядом с ней?

Иззи надеялась на это. И не могла отрицать своих ожиданий. Ей хотелось, чтобы здесь Рэнсом чувствовал себя как дома. Здесь, в замке, и рядом с ней.

Если они переживут скорый… визит, больше похожий на ревизию, Рэнсому больше не понадобится прятаться в замке Гостли и страдать в одиночестве.

Но захочет ли он остаться здесь?

Иззи коснулась его лица, провела пальцами по щеке, дотронулась до волос. Этот невозможный, порочный, раненный в самое сердце человек не бросил ее лежать в обмороке под дождем. Он успокоил ее, дрожащую в темноте. Помог ей почувствовать себя красивой и желанной.

Он держит в себе столько невысказанных чувств, а ей никак не удается помочь ему излить душу. Страсть. Преданность. Любовь. В его груди бьется верное и преданное сердце, его чувства пробиваются сквозь панцирь из шрамов и уязвленного самолюбия. Иззи догадалась об этом еще в первый день, когда он внес ее в замок на руках.

– Рэнсом… – шепнула она. – Что бы ни случилось, надеюсь…

– Подожди! – перебил он и нахмурился. – Что это за шум?

Рэнсом прислушался к звукам, которые уже надеялся больше не услышать никогда: к цоканью копыт, стуку колес – и непрестанному лязгу примитивных доспехов.

Проклятье. Они вернулись.

– Они не опоздали, – отметила Иззи.

Неужели она знала об этом визите?

– Иззи, ты не могла так поступить.

– И все-таки поступила. Пожалуйста, не злись.

Как будто он способен злиться на нее! Поднявшись с постели, он подошел к окну нехотя и в то же время порывисто, словно привлеченный видом опрокинувшегося экипажа. Во двор замка вливалась уже знакомая ему блестящая радуга из множества людей.

Очередное вторжение моранглиан.

Иззи встала рядом с ним у окна.

– Я понимаю тебя. Знаю, как ты к ним относишься. Но нам необходима помощь. В нашем положении привередничать опасно. – И она повысила голос, обращаясь к людям, по милости которых двор заполнился неприятным шумом: – Какая честь для нас, сэр Уэнделл! Как любезно было с вашей стороны ответить на мой призыв в час испытаний!

Со двора донесся голос:

– Вне всяких сомнений, мисс Гуднайт, мы вернулись бы откуда угодно, чтобы вновь служить вам.

Рэнсом силой оттащил ее от окна.

– Иззи, нет. Ни в коем случае. Я должен продемонстрировать здравомыслие, показать, что я сведущ в делах, к которым имеет отношение герцогский титул. А если замок будет кишеть помешанными с игрушечными мечами и неестественным пристрастием к устаревшим речевым оборотам, мое положение только осложнится.

– У нас нет выбора. Нам уже некогда искать, обучать и одевать слуг из числа местных жителей. А эти люди готовы нам помочь. Они умеют подчиняться приказам, вдобавок… они одеты одинаково.

– На них нагрудники, словно найденные в куче мусора у ближайшей кузницы. На ливреи эти наряды нисколько не похожи.

– Понимаю, они выглядят непривычно, но мы сделаем вид, что это моя причуда, – объяснила Иззи. – Ты же знаешь, как ко мне относятся. Я мечтательная малышка, живущая в сказке, придуманной моим отцом.

Черт, как ненавистна ему была мысль о том, что ей опять придется притворяться. Тем более что это будет притворство ради спасения его, Рэнсома.

– Ты забыла еще об одном, – сказал он. – О том, что все эти люди по ошибке принимают меня за своего кумира. Значит, будут звать меня Ульриком.

– Нет, что ты! На этот раз ошибаешься ты. Все понимают, где сказка, а где реальность. Эти люди никогда и не считали тебя Ульриком. Просто думали… ну, что ты один из них.

– Один из них?

– Да. Рэнсом, они с радостью станут твоими друзьями, если ты им разрешишь.

В дружеских отношениях с этими людьми он ничуть не нуждался. Но жестокая истина заключалась в том, что ему требовались слуги. Нельзя допустить, чтобы кто-нибудь подумал, будто бы он похоронил себя заживо в полуразрушенном замке, в обществе одного камердинера. Даже если именно так он и жил еще несколько недель назад.

– Просто дай им шанс, – шепотом попросила Иззи и поцеловала его в щеку, прежде чем спуститься навстречу пестрой толпе. – Ты сделаешь это для меня?

Она понятия не имела, на что он был готов ради нее. Не просто на глупые уступки, но и на любые подвиги.

Он сам заточил себя в этом замке, чтобы здесь и умереть. Он обрубил все связи с внешним миром. И когда он уже считал, что сжег за собой все мосты, эта женщина – невозможная, нелепая, желанная – явилась сюда с явной решимостью перебраться через ров вплавь. Прорвать его оборону. Свить гнездо в замке. И остаться в нем.

Если бы не Иззи, эта комната по-прежнему кишела бы крысами и летучими мышами. Если бы не она, он сидел бы сейчас, небритый и пьяный, в огромном зале или угрюмо считал шаги в никуда. Если бы не она, у него не было бы никаких причин бросаться в этот бой.

Может, у него вскоре не останется ни титула, ни состояния, чтобы предложить ей, но он твердо решил защитить ее.

Поэтому все поступки, которые он совершал в последнее время…

Он совершал ради нее.

– Все сюда! Собирайтесь! Итак, начинаем генеральную репетицию.