Я Марату предложила подумать о том, чтобы поменять партнершу, он отказался. Меня его отказ и порадовал, и огорчил. Я понимала, что он как спортсмен может достичь большего. Марат объяснил: «Мы с ней с детства катаемся вместе и вместе закончим». Так и произошло. Причем они не были супружеской парой. Марат женился на Марине Пестовой, его преданность Веронике — это преданность спортивному партнеру. Они стали бронзовыми призерами чемпионата Европы — это их высшее спортивное достижение. Я их очень любила, но с ними было тяжело на соревнованиях. Вот у Тарасовой в ледовом театре все сразу оказалось в порядке. Соревнований больше нет — театр. Вероничка расцвела. Она в труппе очень хорошо выглядела.

Инна Беккер и Сергей Лиханский — единственная пара, которая изначально занималась со мной. Они в первый год приезжали ко мне на две, на три недели и уезжали обратно к себе в Днепропетровск. Мальчик серьезно учился, и родители у него непростые: папа — доктор наук, мама — кандидат. Они смотрели на спорт как на дополнение к образованию, которое ребенок должен получить. Он учился в спецшколе, и когда уезжал домой, то сдавал все зачеты, экзамены, контрольные и вновь ко мне возвращался. Они были очень талантливые ребята, но их изначальный настрой, особенно у Сережи, был больше на учебу. И, конечно, сильно мешал жуткий Инкин характер. Эта стервозина так красиво каталась, и вообще, девочкой была просто потрясающей. Направить бы ее характер туда, куда нужно!

Беккер и Лиханский — это те мои ученики, с которыми я приехала как тренер на свои самые первые соревнования. Это был детский международный турнир в чехословацком городе Баньска-Быстрица.

С этого турнира я уехала с опоясывающим лишаем, настолько нанервничалась. Когда я пришла к врачу, он мне сказал: последний раз я видел такое во время войны. Болезнь еще называлась — окопная лихорадка.

Через несколько месяцев мои ученики отобрались на чемпионат мира среди юниоров. Боже, что Инна там творила! С ней я написала свои первые тренерские опусы. Благодаря ей я стала понимать состояние и чувства тренеров. Однажды Жук мне сказал — а у нас как раз закончилась очень тяжелая тренировка, проходящая в дни соревнований, — как я устал! Я подумала: он-то что устал, это я тут прыгаю, скачу, мотаюсь. А он сидит и командует: делай это, делай то.

Инночка мне обеспечивала незабываемые впечатления. На одной из тренировок перед короткой программой она выкинула следующий номер. То ли она была не в духе, то ли недостаточно размялась, то ли была очень напугана — все же чемпионат мира, — короче говоря, Инна упала с прыжка, который никогда не срывала. Никакими силами я ее не могла к себе подозвать, она на него заходила вновь и вновь и так же регулярно падала. Заходила и падала. Упав в пятый раз, она встала в углу катка и принялась плакать. Плакала минут тридцать. Я безуспешно пыталась подозвать ее, потом ее пытался подвести ко мне Сережа — все бестолку. Мне пришлось сидеть на другом конце катка и делать вид, что так и надо. Мол, у нее такая подготовка, ей надо выплакаться. Я с одним Сережей отработала все, что можно было отработать с парником без партнерши перед короткой программой. Вечером она каталась как ангел. Чистый ангел.

Другой случай. Шли комитетские прокаты, и в Новогорск приехал Писеев со всем руководством отдела. А у Инны опять что-то не получалось. Она с первого же выброса приземляется, как в грузинском танце, на колени. Можно себе представить, что происходит в голове всех этих специалистов. Инна встает, повторяет выброс и во второй раз делает то же самое. Я сидела с лицом «ничего особенного, так задумано». Еще с первого ее «замыкания» я поняла, что, став тренером, я резко прибавила в актерской подготовке, чего мне прежде, как говорили, не хватало.

Чемпионат Советского Союза. Они откатывают три самых сложных элемента, и вдруг у Сергея развязывается шнурок. Такое бывает, но очень редко, когда отваливается крючок, рвется шнуровка или когда шнурки с нейлоном не сильно затянуты. Они, естественно, остановились. У него было две минуты, чтобы перешнуроваться. А так как всего только три элемента они успели продемонстрировать, то имеют право прокатать программу сначала. И вот он через две минуты, перешнуровавшись, встает и начинает снова кататься. И всё они делают абсолютно чисто. Она была совершенно уникальная девочка. Потрясающе гибкая, с красивым прыжком, красивая, эмоциональная. Беккер и Лиханский трижды становились серебряными призерами чемпионатов мира среди юниоров.

Судьба этих ребят сложилась следующим образом. Сережа Лиханский уехал, живет и работает в Америке. Сначала работал как тренер, а теперь у него бизнес, по-моему, связанный с компьютерами. А Инна вышла замуж и живет с мужем в Белоруссии. У нее бабушка с дедушкой — немцы, были высланы в войну в Красноярский край. Она там и родилась, в Красноярском крае, потом родители переехали в Караганду. На Спартакиаде народов СССР в 1982 году за парой Беккер — Лиханский числились Днепропетровск — «Метеор», Москва — «Динамо» и еще Караганда. Мне говорили: смотри, какая маленькая девочка, и стольким обществам зачетные очки дает. Злополучный параллельный зачет.

Следующая моя пара Коблова — Калитин. Это, пожалуй, самая красивая пара в фигурном катании того времени.

Андрюша Калитин — чудный мальчик из Воронежа. Для него мир большого спорта казался сказкой. Ни физически, ни психологически он не был готов к спорту на уровне чемпионов. Но юноша был очень старательный. Он единственный, кто в моей группе серьезно работал с психологом. Изменение жизненного статуса ему далось нелегко. Он много читал — сплошной винегрет. У него на полках и китайские философы стояли, и физиология, и еще что-то очень заумное.

Люда Коблова — из Горького. Девочка из очень простой семьи. Самое большое наказание для Люды, если я ее заставляла читать вслух. Один раз она читала, читала, читала. Я ей сказала — десять страниц. Она дочитала до конца десятой страницы, а там слово переносилось, слово! Она прочитала два слога, закрыла книгу и говорит: «Всё!» Я: «Люда, как же так, что там дальше?» — «Нет, — говорит, — всё». Причем, когда я ее спрашивала: «Что ты читаешь?», то услышала в ответ: «Вы посмотрите, какая книга толстенная!» Ее совершенно не интересовало, что она читает. Я от них требовала, чтобы они вели дневники, как в свое время этого от меня требовал Жук. Я там такое читала! Лена Черкасская, моя подруга и хореограф, не выдержала и эти дневники стала проверять с красным карандашом. Я не говорю об ошибках в трудных словах, но когда «прыгала кенгурой».

Коблова и Калитин стали серебряными призерами Спартакиады народов СССР, призерами чемпионата СССР. На третий год моей работы тренером третье, четвертое и пятое места в стране были мои. До сих пор многие поддержки, которые делала Коблова, никто не может повторить. Ее выбила из спорта очень нехорошая травма.

Получилось, что весь ближайший резерв сборной собрался у меня. Мы работали очень хорошо, и многое из того, что сейчас делают парники, это продолжение того, что мы изобрели. Сейчас поменялось не только представление о поддержках, но и, кстати, требования к ним. Тамара Николаевна с Игорем Борисовичем Москвиным многое взяли у нас на вооружение. Даже в комбинезонах первыми на лед вышли мои девчонки. Но так как в то время нельзя было в таком виде выступать на соревнованиях, я их выпустила в комбинезонах на тренировку. Помню, как они все побежали, причем все разные и все хорошенькие. Вероника Першина, Инна Беккер, Люда Коблова. Люда в красном комбинезоне — это вообще чудо. Длинноногенькая, спинка узенькая, талия, кругленькая попка — глаз не оторвать! Они вышли и, абсолютно как рыбки, поплыли.