litbaza книги онлайнВоенныеПервая командировка - Василий Ардаматский

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 52 53 54 55 56 57 58 59 60 ... 116
Перейти на страницу:

Самарин молча кивал головой, на лице у него было тревожное раздумье:

— Мне не хотелось бы... прямо скажу, мне как-то страшно вдруг подвергнуть сомнению ту идею, которая принесла нам великие победы и сознание величия нашей страны и нации.

Полковника эти его слова поначалу насторожили, но потом он, видимо, все-таки решился все сказать до конца:

— Война, господин Раух, сложнейший конфликт, в который втянуты несколько наций и государств, но, если одна из этих наций ведет войну, исповедуя принцип, что все остальные нации, которые позволяют себе не исповедовать ее идею, должны быть лишены всех национальных прав и интересов, эта нация войну проигрывает.

Самарин делал вид, как тяжело ему все это понять, и молчал. А полковник уже не мог остановиться, очевидно, он обо всем этом много думал, и ему не перед кем было высказаться. И очень может быть, что высказаться именно перед немцем было ему особенно важно и интересно.

— Для упрощения, — продолжал он, — возьмем локально только то, что произошло у нас в Латвии. В сороковом году сюда пришли русские. Меня их появление не устраивало. Но я просто обязан сказать, что это не была оккупация Латвии. Мы, военные, отлично понимали стратегическую подоплеку создания Москвой военных баз в Прибалтике — они уже готовились к войне с вами и поступали разумно и предусмотрительно. Но русские решали у нас свои военно-стратегические дела, но нас, латышей, они мусором не объявляли, наоборот, всячески старались нам показать, что наш народ они уважают и желают ему процветания, они даже пытались сохранить нашу государственность... Но вот пришли к нам вы и все латышское перечеркнули. Буквально все, и мы, латыши, только путаемся у вас под ногами и мешаем вам воевать. И в этом, господин Раух, я вижу роковой просчет вашей Германии и вашей идеи. Фашизм показал себя враждебным всем незнакомцам. Да и немцам тоже, если разобраться. Неужели вы, юрист, никогда об этом не думали?

Самарин молчал, изображая подавленность. Он думал в это время, что спорить с полковником неразумно:

— Я ничего возразить вам не могу... но вот мой компаньон говорил мне, что многие латыши с нами сотрудничают.

Полковник усмехнулся:

— Пользуясь вашей же терминологией в отношении себя, скажу, что мы, латыши, тоже люди разные, и среди нас тоже бывают порожденные дьяволом, и, извините меня, свинье все равно, из какого корыта жрать; они не нация, господин Раух. Наконец, вы слышали о том, что в вашем тылу, здесь, появились латышские партизаны?

— И даже в Риге? — испуганно спросил Самарин.

— Может быть, и в Риге. Разве вы не помните, как был убит ваш танкист в рижском парке? А что за взрыв был на площади в Старой Риге? Извините, по-моему, я вас расстроил своей неумеренной болтовней! — Полковник встал.

— Извиняться не за что. Вы помогли мне задуматься над многим. Спасибо... — бормотал Самарин, провожая полковника к дверям.

Не откладывая, Самарин сел писать шифровку о настроениях полковника Янсона.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Этот день Самарин запомнит надолго...

Утром на рынке Рудзит со словами «Смотри на дне» передал ему хозяйственную сумку с картошкой.

У вокзала Самарин нанял такси. До дома было совсем близко, но он решил посмотреть, нет ли хвоста. Назвал шоферу адрес в Задвинье, а там, не отпуская такси, постоял в подъезде дома и, вернувшись, назвал таксисту новый адрес недалеко от своего дома.

Взлетел на свой этаж, шагая через ступеньки. И только уже в комнате опомнился, что вел себя по меньшей мере неразумно — на улице хорошо одетый человек, почти бегущий с хозяйственной сумкой, мог обратить на себя внимание. Сердце стучало часто, дышать трудно. Он подошел к окну и стоял минут десять, приводил себя в порядок. Куда высыпать картошку? И снова неуправляемость собой — высыпал ее на кровать.

На дне сумки лежал пакет, завернутый в компрессную бумагу. Там была туго перевязанная шпагатом пачка долларов. Пересчитал — ровно пять тысяч. Между купюрами был маленький листок бумаги. На нем сверху написано: «По прочтении уничтожить».

«Центр — Максиму.

Действовать по следующей схеме: отец сделку решительно поддержал, прислал с доверенным лицом половину суммы, но требует до ее вручения посмотреть товар, убедиться, что это действительно золото. Вторую половину суммы привезет сам или вызовет за ней тебя. Но он настроен значительно расширить сделку, вплоть до суммы пятьдесят тысяч этой же валюты. Не прекращай другую коммерцию. Разведка полковника проведена хорошо, но оставаться возле него, столь популярного, опасно. Отходи от него под убедительным предлогом. На него выйдет другой человек. Центр».

Впервые Самарин почувствовал себя включенным в какой-то оперативный план, и, хотя он не знал ни сути, ни цели этого плана, одно ощущение причастности к нему стоило дорого.

Продумав, как себя вести с Граве, Самарин позвонил Фольксштайну:

— Мне нужно как можно скорее встретиться с Граве.

Интендант явно находился на стреме — не стал ничего спрашивать, сказал, что он позвонит Самарину через десять минут. Позвонил чуть позже, попросил к двум часам подойти к его интендантству.

На своей малолитражке Фольксштайн отвез Самарина в Межа-парк, на известную Самарину виллу Граве. Возле ее подъезда стоял большой черный «мерседес», на котором, очевидно, примчался сюда хозяин виллы. Но один ли он здесь?

Граве провел Самарина в ту же комнату с эркером и, еще не садясь, спросил:

— Что-нибудь новое?

— Много нового, — улыбнулся Самарин. — Но нужно поговорить.

— Я вижу, у вас коммерция — это одни разговоры, — усмехнулся Граве и демонстративно посмотрел на часы.

— Отец нашу сделку одобрил, — начал Самарин. — Остается только одно: он непременно хочет, чтобы я увидел хотя бы образцы товара.

Граве долго молчал, потом рассерженно встал и вышел из комнаты. Спустя несколько минут он вернулся в сопровождении пухлого господина в штатском светло-сером костюме, в галстук у него был воткнут золотой значок в виде свастики. Редкие белесые волосы зачесаны на прямой пробор, такие же белесые глаза прячутся в густых и тоже белесых ресницах. Приплюснутый, как у боксера, нос. Все верхние зубы золотые. Ему было, пожалуй, под пятьдесят...

Он никак не был представлен Самарину, сам даже не поздоровался и довольно долго бесцеремонно рассматривал его. Самарин понял, что это и есть тот самый второй соучастник сделки, о существовании которого он догадывался.

Самарин уже собрался повторить свое сообщение об одобрении сделки главой фирмы, как Пухлый неожиданно спросил:

— Почему вы не на военной службе?

— К великому огорчению моему и всей нашей семьи, у меня врожденный порок сердца.

— Да, медицина против этого пока бессильна, — мимолетно вздохнул Пухлый. И новый вопрос: — Вы в партии?

1 ... 52 53 54 55 56 57 58 59 60 ... 116
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?