Слухи о бунте уже доходили до него благодаря нескольким командирам. Вопреки огромному нежеланию ему предстояло решить судьбу девчонки, которая находилась у него дома. Оборотень совершенно не хотел ее убивать.

Ты знаешь, что не сможешь убить ее.

– Ох уж эта Гончая! – рявкнул Пайр, не заботясь о том, кто может услышать.

Последние три недели он по большей части не терял самообладания, какой бы раздражающей ни становилась Тэмпест. Упрямая девчонка. Мужчина старался не казаться слишком вспыльчивым, настойчивым, требовательным и отчаявшимся. Он постепенно приучал ее доверять его людям. План Пайра должен был сработать. Уже слишком много шпионов отправились на смерть. Необходимо было иметь кого-то своего в лагере врага. Ему нужна эта Гончая.

Губы скривились от воспоминания ее бесстрастного голоса, спрашивающего, убьет ли он ее. Пайр кормил девушку и заботился о ней, избил одного из своих людей, чтобы удержать ее рядом, и этого все равно не хватало. Никогда еще ни одна женщина не сводила его с ума настолько сильно. Как будто ей нравилось намеренно изводить его.

Он испробовал все возможные тактики, чтобы узнать ее лучше. Оставлял ее в покое. Говорил без остановки. Вел себя спокойно и терпеливо. Был ленивым и добродушным. Становился загадочным. Проявлял понимание. Злился. И в конце концов просто рассказал Тэмпест о том, что происходит на самом деле. Он продемонстрировал свое доверие.

И этого все равно оказалось недостаточно.

– Ох уж эта…

– Пайр, хватит! – Сестра тихо выругалась, появившись из ниоткуда, словно ночные тени неожиданно сформировали ее прямо перед ним. – Ты разбудишь всех в радиусе трех миль.

Пайр лишь нахмурился.

– А что мне еще делать? Тэмпест отказалась помогать.

– Она сказала тебе прямо, что не будет этого делать?

– Да.

Никс поджала губы, затем провела кончиками пальцев левой руки по лбу и вздохнула.

– Пайр, ты знал, что, по всей вероятности, так и произойдет.

– Знаю, – прорычал он.

– Она служит Дестину и большую часть своей жизни провела с Гончими. Не пойми меня неправильно, она мне нравится. Она сильная и умная девушка. Для нас она оказалась бы ценным союзником. Но этого не произойдет. Этого никогда не случится. Она королевская собачка и всегда ею будет.

Пайр повернулся к сестре спиной, скрывая свои эмоции при упоминании того, что Тэмпест не могла измениться. Разве он сам только что не думал о том же самом?

– Тогда мне придется убить ее.

Эти горькие слова он произнес с трудом.

– Я могу сделать это безболезненно, – мягко сказала Никс. – Она ничего не почувствует.

Он провел рукой по лицу.

– Я не лучше Дестина. Убиваю невинных.

– Никогда, – произнесла сестра, железной хваткой сжав его плечо и заставив Пайра повернуться к ней лицом. – Ты никогда не будешь похож на это чудовище. На наших руках кровь, но мы боремся за справедливость, а он в своих собственных эгоистичных целях. Ты совсем не такой, как король.

– И все же я планирую убить невинного.

– Она из Мадридов. В ее венах течет кровь убийц.

– Ты провела с ней достаточно времени. Она не убийца.

– В каждом кроется потенциал. Но все сводится к цифрам. Одна девушка вместо целой деревни.

Пайр громко рассмеялся:

– Ты всегда была расчетливой, Никс. Вот почему из тебя получился отличный командир.

На ее лице образовалась уверенная, понимающая улыбка. Пайру она совсем не понравилась, потому что он знал, что именно Никс собирается сказать.

– Я живу, чтобы служить, милорд.

– Прекрати. Во мне столько же королевского, сколько и в Бриггсе.

Улыбка его сестры улетучилась.

– Не думай, что я ничего не понимаю. Ты, может, и Шут, но я все еще твоя сестра. Ты же не отпустишь Тэмпест, правда?

И снова они вернулись к его Гончей. Его.

– Тэмпест многое узнала, – пробормотал он.

Сестра фыркнула:

– О нас, да. Но я полагаю, не все?

Он невесело усмехнулся:

– Она ненавидит Шута. Возможно, ее взгляд на Оборотней изменился, но она по-прежнему ненавидит его всей душой. Я потеряю ее, если она узнает. – Пайр покачал головой. – Мы перевернули всю ее жизнь с ног на голову, рассказав, что люди, ее воспитавшие, на самом деле не те, за кого она их принимала. И теперь мы ждем, что она с легкостью примет эту информацию?

– С тем, что тебе внушали всю жизнь, трудно бороться. Я своими собственными глазами вижу, как она отвергает большую часть лжи, которой ее учили, и переоценивает все остальное, – неохотно призналась Никс. – Возможно, нам придется дать ей еще немного времени.

– У нас нет времени, Никс, – процедил Пайр. – Мне нужно возвращаться.

Долгое и томительное мгновение сестра ничего не говорила, затем, опустив голову, вздохнула.

– Ты попробовал быть хорошим, брат. – Никс ответила на его пристальный взгляд, ее глаза походили на осколки оникса. – Мы многое узнали о нашей леди Гончей. Какой бы грозной она ни казалась, Тэмпест неопытна, и у нее есть слабые стороны. Она любит мужчин, которые ее вырастили. Они могут послужить идеальной мотивацией для работы с нами.

Мужчина сжал пальцами переносицу.

– Это не сработает. Она будет сопротивляться.

– Ты не знаешь наверняка. Почему ты такой нерешительный с ней? Раньше с тобой такого не случалось. Нерешительность влечет за собой смерть. Тебе это известно. Выпусти свое альтер-эго и заручись ее преданностью.

– Страх приводит к уступчивости, а не к преданности.

– Уступчивость лучше смерти, брат. – Никс размяла шею. – Я могу привести Брайна для этого задания. Он заручится ее сотрудничеством за пару часов.

– За нее несу ответственность я. Тут ничего не изменилось. Я дам ей еще один день, и, если план не сработает, она встретится с моей жестокой стороной.

– Уверен? – Никс внимательно посмотрела на него. – Я чувствую, как ты ее оберегаешь.

– Разве я когда-нибудь терпел неудачу, делая то, что необходимо?

– Никогда, – прошептала она. – Но никто не идеален.

Его губы сжались.

– Сейчас все под контролем.

– Знай, что ты не одинок. Позови меня, если тебе что-то понадобится.

Никс приблизилась и поцеловала его щеку.

– И пусть она уйдет из твоего дома. Конечно, если только ты не планируешь соблазнить ее ради той самой уступчивости.

Сказав это напоследок, его сестра исчезла в чаще, словно лесная фея.

Он не был наивен и знал о правдивости ее слов. Пайр дал Тэмпест гораздо больше свободы, чем кому-либо другому. Было в ней что-то такое, что его не отпускало. Она была тем ответом, который он искал.

– Раздражающая, упрямая, зомбированная, но все равно наша единственная оставшаяся надежда, – повторял Пайр, как заведенный. С этой яростной мантрой он пробирался через лес и добрался до своей входной двери. Мужчина восстановил контроль над эмоциями, прежде