На неприязнь в ее голосе Эмма отреагировала не меньшей неприязнью:

– Значит, и это тоже ваше личное место, не так ли? Я думала, гулять на причале можно всем!

– Можно. – У Линдси был усталый вид. – Я подумала, что вы пришли посмотреть на меня.

– Нет. Зачем это мне?

Линдси пожала плечами.

– Вы правы, незачем.

– Из-за того, что вы были так невыносимо грубы ночью, когда я думала, что вас надо спасать, и готова была рисковать своей жизнью ради вас? – Эмма не сводила с нее глаз.

Линдси покраснела. Потом она слегка пожала плечами и улыбнулась.

– Полагаю, что-то вроде этого. Простите меня. Думаю, мы тогда изрядно друг друга напугали.

– Послушайте, Линдси, – вздохнула Эмма, – я забыла, что вы давно здесь живете. Давайте начнем сначала? Хотите, зайдем в кафе, выпьем чаю или еще что-нибудь? Нам незачем враждовать, верно?

Линдси снова пожала плечами. Должно быть, этот жест у нее был припасен на все случаи жизни, им она выражала «да», «нет» и «может быть». Девушка прислонила велосипед к стене, и они пошли по узкой улочке к старым причалам, которые были приспособлены под ателье, галереи. Там они нашли маленькую чайную.

Сев у окна с прекрасным видом на реку, Эмма ждала, когда же Линдси заговорит, но девушка молчала. Эмма вздохнула:

– Алекс о вас беспокоится.

Далеко, среди серых в белых барашках волн, обнажился остов старого затонувшего корабля.

– Алекс всегда о чем-то беспокоится...

– Похоже, он очень добрый человек.

– Да. – Наконец Линдси взглянула на нее. – Он настоящий друг.

– Когда вы тогда внезапно убежали в дождь, он решил, что с вами что-то случилось. Мы оба так подумали.

– Я просто захотела уединиться на время, вот и все. Надо было подумать о том, что произошло.

Эмма изучала лицо молодой женщины. Она опустила глаза на стол, машинально мешая ложечкой сахар в сахарнице, которая стояла между ними.

– Почему вы так не хотите, чтобы я жила в доме Лизы? – осторожно спросила она.

Линдси подняла глаза:

– У меня есть причины.

– Этот дом я знаю с детства, – тихо продолжала Эмма. – Мне так хотелось купить его, что я бросила любимого мужчину, чтобы жить в нем.

– Это было глупо. – Лицо Линдси напряглось.

– Да, – покорно произнесла Эмма.

– Так почему бы вам не вернуться к нему?

– Не знаю...

Они изучали друг друга.

– У меня были ночные кошмары, – продолжала Эмма, разговаривавшая почти сама с собой. – Об этом доме. О том, что происходило здесь в старые времена...

Линдси уронила ложку, рассыпав сахар по столу.

– Простите, я такая неловкая! – Она смахнула сахар на пол.

– Я буду заботиться об этом доме. Я знаю, что этот дом – особенный, – продолжала Эмма. – И я не собираюсь следить за тем, что происходит на церковном дворе. Особенно по ночам и зная, что он никому не принадлежит. – Ей вдруг стало холодно. – Я действительно не шпионила за вами в ту ночь.

– Хорошо. – Линдси сощурила глаза, глядя в окно через реку, в сторону затонувшего судна, над которым среди лохматых облаков открылась полоска чистого голубого неба. – У меня есть важный повод бывать там, и я имею разрешение.

– Понимаю. – Повод, подобный черной магии?

Эмма поняла, что хочет посмотреть прямо в глаза Линдси и спросить, во что же она верит и чем занимается. Девушка выглядела вполне нормальной. Она суеверно скрестила пальцы под столом, и вдруг ей захотелось, чтобы рядом с ней оказался Пайерс. Как бы он смеялся, если бы Эмма призналась ему, что пила чай с местной колдуньей, и как бы он издевался над ней, если бы узнал, что ей было страшно...

Воскресенье, полдень

Как он и предчувствовал, в воскресенье магазин был закрыт. Отойдя на середину улицы, Марк всмотрелся в окна здания. Никаких признаков жизни... или чего-либо еще. Марк вздохнул. Можно было попросить ключ у Стэна Баркера, но он не был уверен, хочется ли ему это делать? Улица была безлюдна. Короткие мгновения ясного солнца прошли, надвигались сумерки. Отправившись в обратный путь, Марк медленно спустился по Хай-стрит, пересек дорогу и пошел обратно по другой стороне. Затем он направился к Церковной улице, к дому священника.

Майк снова сидел у компьютера. Он провел Марка в кабинет.

– Единственная комната с камином, – извинился он, указав на одно из потертых кожаных кресел. – Не люблю, когда меняется время года. Внезапно и так сурово приближается зима, и ночи становятся все холоднее.

– Вам не надо проводить службу или еще что-нибудь подобное? – Марк сел. – Я забыл, кажется, воскресенье у вас очень занятой день.

Майк покачал головой:

– Все службы уже закончились. Вы были в магазине?

Марк кивнул.

– Я не входил в него. Там заперто, да мне и не особенно хотелось. – Он откашлялся. – У вас есть видео?

Майк улыбнулся:

– Я не такой уж отсталый. Видео в гостиной.

В комнате царил ледяной холод. Где-то в подвале дома уже начало работать центральное отопление, но пройдет немало времени, пока тепло доберется до этой комнаты. Майк задвинул шторы на больших окнах и включил телевизор.

– Это ненадолго. – Марк вынул кассету из картонного футляра. – Буквально несколько секунд.

Они просмотрели нужный кусок пленки три раза, затем вернулись в теплый кабинет.

– Ну, – Марк упал в свое кресло, – что вы скажете?

Майк присел на угол стола, заметив, что весь дрожит.

– Определенно, что-то было, – произнес он. – Знаете, я сам побывал в магазине после нашего разговора по телефону.

– И что?

Майк медленно сказал:

– Не знаю, было ли там что-нибудь, что нельзя было бы посчитать просто плодом моего воображения.

– Вы не слишком-то уверены?

– Нет. В таких делах очень легко погрязнуть. – Он помолчал. – Там ощущалась какая-то чертовщина. Да, это там было. Но оно, как я уже сказал, могло быть лишь моим воображением. Или нечто все же исходило от Хопкинса или от этих колдуний.

– В конце недели мы планируем провести еще кое-какие съемки. – Марк покачал головой. – Если на пленке действительно чье-то лицо, то это очень интересно.

– Если. – Майк беспокойно нахмурился. – Думаю, это могла быть просто игра света.

– Не могла! – Марк, казалось, пытался убедить сам себя. Мы снова оборудуем площадку, установим камеру в том же положении. Дадим такое же освещение. Надеюсь, возникнут те же тени. Посмотрим, что получится! И я раздобуду более чувствительное оборудование. Мы можем даже попробовать ЭУГ – электронный улавливатель голоса. Слышали о таком? Он улавливает звуки за порогом обычного слуха. – Марк замолчал на миг, всматриваясь в Майка.