– Возможно, Беркшир была посредником и через нее осуществлялась связь с внедренным агентом. В этом случае ее может не быть в базе данных. Разумеется, тот, кто работал в РУМО, был в базе данных. Но Беркшир могла просто поддерживать с ним контакт и забирать у него разведданные.

– Вот это очень правдоподобно, – согласился Декер. – Нам нужно просто установить, кто этот человек.

– Но ты считаешь, что Беркшир оставалась посредником до настоящего времени? – уточнил Миллиган. – Я хочу сказать, что старое удостоверение, гибкий диск, сообщение от КГБ из восьмидесятых годов – все это из другой эпохи…

– Верно подмечено, – сказал Богарт. – Возможно, Беркшир отошла от дел и решила заняться в жизни чем-нибудь другим.

– Ты имеешь в виду, хорошими делами, – сказала Джеймисон. – Чтобы искупить то, что совершила в прошлом.

– Но откуда в таком случае деньги? – спросила Браун. – Маловероятно, чтобы посредники зарабатывали себе целые состояния. И если Беркшир работала на русских, почему она просто не вернулась в Россию, отойдя от дел?

– Быть может, не смогла, – сказал Декер.

Все удивленно посмотрели на него.

– Как это не смогла? – спросила Браун.

– Почему русского агента не ждут в России? – спросил Амос.

– Потому что он пошел против своей Родины, – ответила Браун.

– Ты хочешь сказать, что Беркшир была двойным агентом? – спросил Богарт.

– Я хочу сказать, что, возможно, она была шпионкой, а затем переметнулась на другую сторону.

– Но если это действительно так, разве не должны были сохраниться какие-либо свидетельства этого? – спросил Миллиган. – Какие-либо записи в архивах?

– Если все это случилось больше тридцати лет назад, будет непросто найти тех, у кого можно это спросить, – заметил Богарт.

Декер посмотрел на Браун.

– Вы знаете этот мир гораздо лучше нас. Где бы вы стали искать?

– Разведывательных ведомств много, Декер. Сотни тысяч людей, разбросанных по двумстам с лишним странам.

– Иголка в стоге сена, – пробормотала Джеймисон.

– И дело усугубляется тем, что секретное сообщество не любит отвечать на какие бы то ни было вопросы, – добавила Браун.

– А если мы и спросим, – сказал Миллиган, – не исключено, что правду нам все равно не скажут.

– Тут я нисколько не удивилась бы, – высказала свое мнение Браун.

– Если Беркшир поддерживала связь с агентом, внедренным в РУМО или какое-либо другое разведывательное ведомство, – сказал Богарт, – этот агент, возможно, до сих пор продолжает там работать. Пусть сама Беркшир удалилась на покой, но это еще не означает, что агент поступил так же.

– Совершенно верно, – согласилась Браун.

– Но откуда, по-вашему, деньги? – спросила Джеймисон.

– Если Беркшир переметнулась на нашу сторону и крупно помогла нам, могла ли она получить за это наличные? – вопросительно посмотрел на Браун Декер.

– Все зависит от степени ее содействия. Но если Беркшир была шпионкой, то главным рычагом стал бы выбор: помоги нам – или отправишься в тюрьму, а не в элитную квартиру на мансардном этаже.

– Но что, если Беркшир не разоблачили, а она сдалась добровольно? – настаивал Декер. – Быть может, она представила себя не шпионкой, а законопослушной гражданкой, обладающей определенной информацией?

Браун задумалась.

– Не могу сказать, насколько это правдоподобно.

– Самое сложное – как нам организовать расследование, опираясь на эти данные? – спросил Богарт. – У нас есть четыре предмета и убитая женщина, которая могла быть шпионкой или посредником, а могла и не быть.

– Первым делом нам нужно установить, кто такая на самом деле Анна Беркшир, – сказал Амос. – Точнее, кем она была.

– Черт возьми, Декер, а чем, как ты думаешь, мы занимаемся? – воскликнул Миллиган.

– Но теперь у нас есть больше исходных данных. Если Беркшир была русской, это легко проверить. Если она являлась посредником шпиона в государственном ведомстве, это также можно изучить. У нас появились ниточки, просто надо их распутать.

– Если Беркшир действительно помогла стране и получила за это приличную сумму, – сказал Богарт, – наверное, это тоже можно проследить.

– Но как все это объясняет то, что Дабни ее убил? – спросила Джеймисон. – Нам известно, что он похитил секреты, но это произошло совсем недавно. – Она посмотрела на Браун. – Вы можете как-либо доказать, что Дабни и Беркшир работали вместе?

Харпер замялась.

– О, во имя всего святого, вы можете по крайней мере кивнуть или покачать головой? – теряя терпение, воскликнула Алекс.

Браун покачала головой.

– Хорошо, так какая между ними связь? – повернувшись к Декеру, спросила Джеймисон.

– Не знаю, – вынужден был признать тот. – Но что-то подсказывает мне, что если мы найдем ответ на один вопрос, то получим ответы на все вопросы.

Браун взяла удостоверение.

– Я могу проверить, когда в РУМО использовались удостоверения такого типа. Они у нас регулярно меняются, так что это даст нам некоторые временные границы.

– И Беркшир не просто так сохранила сообщение от КГБ, – заметил Декер.

Браун кивнула.

– Я изучу его вдоль и поперек. Возможно, в нем что-то кроется.

– Ну, а гибкий диск? – спросила Джеймисон.

Богарт взял дискету.

– Давненько никто из нас не видел подобную штуковину… Мы отдали ее в техническую лабораторию. Того, что на ней было, больше нет. По крайней мере, ничего связного.

– Текст был на русском языке? – спросила Джеймисон.

– Там вообще одни нолики и единички, – ответил Росс. – Полная бессмыслица.

Декер взял куклу.

– Ты ведь не ждешь, что она что-нибудь даст? – спросил Миллиган.

Амос погладил кукле волосы.

– Я ничего не жду. Я просто следую туда, куда меня ведут улики.

У него запищал телефон. Это было напоминание о встрече с Нэнси Биллингс.

Декер встал.

– Как сейчас, например. Пошли, Алекс.

Нэнси Биллингс было лет под сорок; светлые волосы, свободные манеры и кольцо в носу. Она ждала в кафе, одетая в джинсы и шерстяной свитер. Все заказали кофе и устроились за столиком в углу.

– Чистое любопытство: вам разрешают носить кольцо в носу в католической школе? – спросил Декер.

– Нет. Я ношу его, когда не на работе. В церковно-приходской школе все по-прежнему очень строго. Как для учителей, так и для учеников.