– Хасан! – закричал долговязый. – Мы не продержимся. Надо уходить!

Десантники приближались, их огонь усиливался. Пули все чаще били в ствол дерева, за которым лежал турок, срезали листья с ветвей. Нужно было менять позицию. Короткими перебежками он двинулся в сторону, стараясь выйти на фланг линии огня. Огонь десантников густел, но хуже всего то, что, судя по нему, они обходили с флангов.

Долговязый боевик сжал в руках свой «АКМ» и с нечеловеческим рыком бросился навстречу десантникам, нажав на спусковой крючок до боли в пальце. Затем, широко размахнувшись, он бросил гранаты – одну за другой. Взрывы сотрясли воздух. Наступавшие, не ожидавшие такой яростной контратаки, залегли, прекратив на время огонь. В очередной раз наступила мертвая тишина, от которой становилось жутко. Террорист не мог понять, что происходит, живой он или нет. Палец продолжал судорожно сжимать спусковой крючок автомата, затихшего, как и все вокруг. Но тишина не продолжилась долго.

Затравленно поводя головой то вправо, то влево, боевик думал о том, что надо было давно убираться из этого проклятого Карабаха. Эх, хотелось еще подзаработать, а вот ведь что из этого вышло…

* * *

Придя в себя после нечеловеческого усилия воли, заставившего добежать до противоположного края большой продолговатой поляны, окруженной с двух сторон голой возвышенностью, Хасан замер – появилась возможность перевести дыхание. Укрывшись за стволом поваленного дерева, он положил около себя автомат и нож. Здесь же, рядом, находился драгоценный кейс.

– Ничего, еще посмотрим, – стиснув зубы, процедил Керимоглу.

Несмотря на все происходившее, он не собирался так просто складывать руки. Не для того он старался, не для того он получил денежки, чтобы за здорово живешь расстаться с ними.

Впереди в кустах что-то мелькнуло, и в ту же секунду ударила очередь. Пули веером неслись сквозь листву, сбивая их и срезая ветки. Люди турка пытались остановить надвигающихся десантников. Канонада слилась в один сплошной гул, но казалось, треск автоматных очередей еще больше усиливался.

Турок выстрелил в сторону набегающих десантников и бросился на землю. Он не попал, но с их стороны прозвучали ответные очереди. Одна из пуль сбила кепку с головы Хасана. Он машинально потянулся за ней, тут же опомнившись и перекатившись в сторону, подальше от места, ставшего таким опасным. Пошатываясь, Керимоглу побежал вправо, вдоль края зарослей, намереваясь отойти в сторону. Он споткнулся, упал и двинулся дальше на четвереньках. Затем прополз несколько метров до более защищенного места и вглядывался вперед. Затем двинулся дальше.

Пули засвистели совсем рядом с Хасаном. В стороне кто-то закричал. Сильный крик перешел в резкий визг, который, казалось, смог заглушить стрельбу и больно резал слух. Керимоглу ощутил мурашки на спине и подумал о том, что способен кричать так же.

– Нет уж, вы сами подыхайте, а я как-нибудь обойдусь! – прошептал он. – У меня другие планы…

Разрыв гранаты отбросил турка в сторону. Рухнув в какую-то яму, он был засыпан землей, а следом на него свалилось что-то тяжелое. Ничего не соображая, он с трудом выбрался из-под колоды, свалившейся на него, и выполз наверх. Морщась от боли, поднялся, потрогал ушибленную голову и глянул вперед…

«Они уже здесь», – резанула в мозгу страшная мысль: к нему бегом приближались расплывчатые темные силуэты вооруженных людей.

К счастью, в темноте противник пока не видел его, что давало возможность для маневра. Извиваясь, как змея, с необычайной для своей солидной комплекции ловкостью, турок полз между камней, крепко сжимая кейс. Над головой то и дело пели пули. Иногда они попадали в камни, которых здесь было превеликое множество. Тогда в шуме боя появлялись новые интонации – визгливый звук рикошета, от которого у Хасана переворачивалось все внутри.

Особенно ему не хотелось погибать или быть захваченным именно сейчас – когда в его руках оказалась вся сумма. Теперь, когда можно было не ломать голову по поводу этого ненужного дележа денег или устранения невыгодных коллег-конкурентов… Сейчас надо было любой ценой выжить и выбраться отсюда.

Тело рвалось прочь от опасности в сторону видневшейся вдали поляны. Дыхание было настолько сильным, что не было слышно – есть ли сейчас за ним погоня. Но возникшее чувство преследуемого зверя подсказывало о приближающейся опасности. Действия Хасана были четки: добраться до поляны, успеть пересечь ее и там…

Наконец Керимоглу обогнул огромный камень и перебрался через опасный пригорок. Все – теперь он вне зоны обстрела. Вот и кони, вот и его жеребец. Гнедой жутко пугался обстрела. Он храпел, бил копытом и пытался отвязаться от дерева.

– Ах ты, мой дорогой, – бормотал турок, закрепляя драгоценный кейс в сумке у седла, – дождался. Ну ничего, сейчас, сейчас…

Все это заняло у него каких-то полминуты. Затем он попытался вскочить в седло, но от волнения и оттого, что конь ходил ходуном, Хасан дважды не мог усесться. Сорвавшись, он упал на четвереньки, но тут же вскочил, не позволяя себе терять ни секунды.

– Проклятье! – вне себя пробормотал он.

Наконец, он оседлал коня и, коротко гикнув, помчался прочь, по тропинке, уходившей во тьму.

«Разумные» доводы освобожденного Казаряна не были услышаны российскими миротворцами. Они начали действовать. Выпускать «этих ублюдков», как выразился Огольцов, конечно же, никто и не собирался. Не для того происходило недавнее десантирование, чтобы вот так просто дать уйти преступникам.

Поняв, что их действительно обложили, похитители открыли ответный огонь. Они находились в менее выгодном положении и поэтому били из-за камней короткими очередями. Кто-то из десантников начал стрелять из подствольника, отрезая им путь к отступлению.

– Надо их брать в кольцо! – кричал капитан, отдавая команды.

Локис растворился в бою, уйдя в него с головой.

– Уйти решили? Не выйдет, ублюдки! – Сержант почувствовал, что уходит дневная усталость, что его вновь захватывает пьянящий азарт боя.

Светящиеся светлячки пуль прочерчивали трассы. Пуля ударила рядом, Локис переместился левее.

Тем временем Онищенко, высунувшись из-за камня, увидел темную фигуру человека с автоматом. Это не был десантник, а значит…

Вдох-выдох, на полувыдохе десантник затаил дыхание и совместил прорезь прицельной планки, мушку и темное пятно фигуры на одной линии. Черт! Не стоит на месте, перемещается. Ничего, сейчас, сейчас… Ага! Вот эта сволочь. Уже не выцеливая, десантник дал короткую очередь. Похититель завалился, издав сдавленный крик. Ранил – ну что ж, хорошо.

Бой продолжался. Локис, держа автомат у плеча, на ходу бил короткими очередями. Бросок влево, перекат, с колена по вспышке, перекат вправо, еще перекат, лежа – очередь, вскочил и вперед. По мере сближения очереди становились все длиннее. Обе стороны стреляли озверело – на звук, на тень, на вспышку.