– Так чего мне с твоего халата? Я тебя и голой видел, и в нарядах, чего мне твой халат?

Кира помолчала и вдруг вскинула голову. Глаза ее сверкнули – Степану страшно нравилось, когда она ими так сверкает.

– Хорошо. Раз уж ты так хочешь узнать, я тебе скажу правду! Только потом я не потерплю ни слова упрека, понял?! Не понравится тебе моя правда – сваливай, и молча! Понял?!

– Хе, договорились! – Похоже, ее тирада только позабавила Катаева.

Что ж, тем хуже для него.

И тем хуже для нее.

Она рассказывала, перескакивая с предмета на предмет, то о муже, то готах; о его смерти, вместе с которой рухнул иллюзорный мир, в котором она жила; и о том, как потерялась, потеряла себя, опору в жизни; и о том, как, впервые увидев его, Степана, почувствовала, что он удивительно славный и… нужный ей… потому что она перекати-поле… И ей захотелось с ним дружить…

«Дружить, больше ничего!» – сочла нужным подчеркнуть Кира.

…Но она не знала, как подступиться, и долго размышляла, а потом придумала всю эту историю с крестным… И для пущей убедительности напугала Костика в образе «Девушки-Смерти»…

Кира, рассказывая, смотрела в сторону, избегая взгляда Степана. И потому не видела, как по мере повествования раскрывались широко его глаза, обычно немного прищуренные, и как вытягивалось его полноватое лицо, отчего оно вдруг сделалось моложе и непосредственнее…

Она закончила сбивчивое повествование, ни разу не глянув в его сторону. И даже сейчас, когда в комнате воцарилась тишина, она избегала его взгляда. Это было выше ее сил. Простит он ее обман или нет, неважно. Сам обман был унизительным, для ее гордости унизительным! Если бы Костика не убили, никто бы ничего не узнал! Но теперь…

Чего уж там, теперь все пошло прахом, вот и все.

– Кирка… – нарушил тишину Степан, и она немного сжалась в ожидании продолжения. – Ты все это напридумывала для меня?

Она не поняла вопроса. Отважилась посмотреть на Степана. На лице его было такое невероятное выражение…

Обалдевшее и, кажется… растроганное? Нет, этого не может быть!

– Кирка… – он потянул ее за старенький халат, обхватил, вглядываясь в ее лицо, – ты это ВСЕ сделала нарочно? Для меня???

– Я не нарочно! – принялась вырываться из его рук Кира. – Я тебя не обманывала! Я соврала только один раз, насчет крестного!

– Ты чего дерешься, как глупая кошка?! – отпустил ее Степан.

Она отскочила и уставилась на него с таким видом, словно в любую секунду готовилась дать отпор.

Некоторое время он ее рассматривал, будто впервые видел, и Кира себя чувствовала под его взглядом – немного насмешливым, кажется… ну да, насмешливым! – чувствовала себя потерянной. Во всем этом был какой-то подвох, который она никак не могла распознать.

Степан вдруг покрутил головой и фыркнул.

– Что?! – враждебно спросила Кира.

– Удивляюсь.

– Чему?!

– Видишь, в чем штука: для меня никто никогда ничего не делал. Женщины, точнее. Я для них, да, но это нормально… А ты для меня столько нагородила всего!

Он снова покрутил головой, словно недоумевая, затем направился к дивану и сел на него.

– Я даже не подозревал, что это так приятно! Когда что-то делают для тебя!

– Не поняла… Что я сделала для тебя?

– Столько наврала!

– И… и что в этом хорошего?

– Ты же для меня это сделала!

– Но я… я не для тебя… А потому что ты мне нужен…

– То-то и здорово, что я нужен, а не от меня! Это вносит большое разнообразие в мою жизнь, поверь!

Он поднялся, подошел к ней, осторожно, невесомо взял за плечи.

– Киренок, – тихо проговорил Степан, – слышь, ты не уезжай никуда, ладно?

Кира не ответила. Она все пыталась понять смысл его слов, но он ей никак не давался, а в тот смысл, который давался, она поверить отказывалась.

Степан, помолчав, добавил:

– Мне без тебя будет… – Он поискал слова, не нашел, смутился. – Ты не уедешь, а?

– Договори.

– Да не умею я слова говорить! Ты же понимаешь, что я хочу сказать…

– Не понимаю! Я хочу это услышать! Я должна это услышать!

– Эк ты меня… Мучительница! – Похоже, что он решил отшутиться.

Кира в ответ так сверкнула глазами, что в воздухе запахло грозой. Катаев шутить сразу же передумал.

– Нужна ты мне, Кир, – почему-то виновато произнес он. – Нужна, вот и все. Хорошо мне с тобой, а без тебя плохо будет…

Ему показалось, что она тихо всхлипнула, и он притянул ее к себе, и целовал ее в макушку, и бормотал что-то ласковое… А потом спросил, нет ли у нее пива, и оказалось, что нет, и он сгонял быстро за пивом, орешков тоже купил…

Ночь накатывала неумолимо, но они все сидели на маленькой Кириной кухне и говорили, говорили.

Неяркая лампа нависала над столиком, было уютно. Спать не хотелось и расставаться не хотелось. Но когда стрелка часов подобралась к трем ночи, Катаев поднялся.

– Завтра вставать рано, я пойду…

Кира не спорила, не удерживала. Он почувствовал легкую досаду, но прогнал ее.

– Завтра матч… Приедешь ко мне?

Она кивнула.

На пороге они поцеловались, и он ступил на лестничную клетку, потом вернулся и еще раз поцеловал ее. Снова ступил на площадку, снова вернулся и снова поцеловал, вслушиваясь, как отвечают ее губы.

Они отвечали, осторожно, но отвечали…

– Слушай… А ты тогда правду сказала, что я бревно и жирный?

Даже в тусклом свете стало заметно, как он покраснел.

Кира втащила его обратно в прихожую, прикладывая палец к губам:

– Соседи! Я не хочу, чтоб они слышали…

Он встал в ее прихожей, как дурак, с дурацким своим вопросом.

– Степ, я тогда нарочно так… я и сама тогда, как бревно…

– Вот-вот!

– Я хотела тебя шокировать…

– Зачем?..

– Ну, я же тебе объяснила… Мне нужно было к тебе как-то подобраться… А если бы я вела себя как все твои женщины, ты бы…

– Так это ты так соригинальничала??? Обхамила меня, чтобы отличиться?! Ой… не могу… – Он принялся хохотать. – А водки ты тоже для оригинальности напилась?

Кира только кивнула.

– Киренка-а-а!!! Нет, ну такого чучела у меня еще в жизни не было!!!

Он ее сжал так крепко, что кости едва не хрустнули, а затем весело скатился по лестнице, напомнив, что завтра у них матч.