— Ваша волчья лоза не дотянется до них. Генерал живет в северной части лагеря, в крайнем доме, за минным полем, это далеко.

— Черт возьми, Ботаник, ты трус и слабак! Как ты не понимаешь, что я должен…

— Я просто не выпущу вас, — тихо, но очень решительно сказал лаборант.

— Я доберусь до… Что ты сказал?

— Не дам вам ни лозу, ни артефакты, если вы собираетесь убивать генерала.

Цыган в изумлении уставился на лаборанта. Тот сидел на коленях возле клетки, свет из приоткрытой двери туалета падал на него, на худое изможденное лицо и лихорадочно поблескивающие глаза. С трудом перевернувшись, Цыган сел, подтянулся к решетке.

— Ты спятил? — прошептал он. Лаборант громко сглотнул, опустил голову.

— Не выпущу, — повторил он.

— Та-ак, — протянул Цыган. — И что ты предлагаешь? Ботаник оглянулся, будто их могли подслушать, наклонился к решетке:

— Мы убежим. Найдем кого-нибудь. Потом вы вернетесь, убьете генерала и всех освободите.

— Ах вот как, — медленно проговорил Цыган, всматриваясь в Ботаника, чье лицо оказалось в тени. Лаборант виновато кивнул.

— Я просто не могу здесь больше, — прошептал он. — Честно, не выдержу. Из меня не получится герой, поверьте. Я образованный человек, занимаюсь наукой, оружие в руках никогда не держал…

— Такой молодой и уже интеллигентный, — с горечью хмыкнул Цыган и отодвинулся в глубь клетки. — Ну ладно, раз ты так…

— Обещайте, что пойдете со мной и не будете генерала сейчас убивать. — Ботаник вцепился в прутья, прижался лицом к решетке, умоляюще глядя на Цыгана. — Дайте честное слово сталкера. Поклянитесь всем святым, что вытащите меня отсюда!

* * *

К утру они обговорили все детали. Цыган проинструктировал Ботаника, как осторожно разбить стекло, чтобы было меньше звона, и какие артефакты ему понадобятся. В сумке Цыгана уже лежали несколько кусков хлеба, сыр и гречка с мясом, которую Ботаник ложкой переложил в стакан в кармане, оставшись таким образом без ужина. Впрочем, от волнения он все равно не мог есть. По собственной инициативе он присмотрел в аптечке генерала кое-что и собирался прихватить пару шприцев, ампул и таблеток: от радиации, обезболивающее и стимулятор. С утра у него тряслись руки, и он стоял возле операционного стола, сцепив их за спиной. Пришел генерал, как всегда, бодрый, широкими шагами пересек лабораторию.

— На стол! — распорядился он. За ним вошли двое военсталов, но никого не привели. Сердце у Ботаника упало.

Цыган не проснулся, когда щелкнул замок клетки, открываясь. Он не сразу сообразил, что происходит, когда его вытянули за ногу наружу, но когда военсталы под локти потащили его к столу, все понял.

— Не выйдет! — закричал он хрипло, надсадив горло, и рванулся.

Военсталы не ожидали такой прыти от умирающего сталкера. Цыган вырвал правую руку и заехал военсталу слева в челюсть, тот охнул и выпустил его. Второго охранника Цыган с разворота ударил коленом в пах и побежал к двери.

Охранник в халате вскочил навстречу, поднимая автомат. Цыган пригнулся, упал и подкатился ему под ноги. Военстал взмахнул руками и полетел вперед, не удержав равновесия. Рамир поднялся на колени, повернулся и схватил упавший возле охранника «скар», навел на замершего от удивления генерала и двигающихся к нему военсталов. Охранник заворочался, Цыган толкнул его коленом:

— Лежать!

Перед глазами вспыхнул сноп искр, зрение заволокло мерцающей пеленой, голова закружилась, пол ушел из-под ног, и Цыган почувствовал, что падает в бездонную яму. Он надавил на спусковой крючок, вкладывая в это движение остаток сил…

Охранник встал, вырвал из ослабевших рук автомат, перекинул ремень через голову, пнул упавшего лицом вниз Цыгана.

— Без сознания, — брезгливо сказал он.

Генерал быстро подошел, наклонился над пленником, всматриваясь в грязное бледное лицо, помахал перед носом ладонью, разгоняя неприятный запах сортира и хлорки, исходивший от Цыгана.

— Раздеть, под душ и сразу на стол. Помоги, — повернулся он к Ботанику.

Лаборант приблизился бочком, трясущимися руками помог одному из военсталов поднять Цыгана. Тот мешком повис у них на руках, голова его моталась из стороны в сторону.

— Что вы с ним будете делать? — робко спросил Ботаник.

— Идеального сталкера. — Генерал резко отвернулся и начал разматывать провода жизнеобеспечивающей аппаратуры.

Военсталы посадили Цыгана на унитаз и включили душ, прикрепленный под потолком над бачком. Вода громко журчала, утекая в сток по центру пола. Ботаник сбегал в подсобку и принес какие-то камуфляжные штаны с курткой, мятые и пахнущие пылью.

— Зачем? — нахмурился генерал, когда лаборант попытался натянуть тряпки на мокрое голое тело. — Так кладите!

Цыгана подняли на стол, капли воды на смуглой коже блестели в ярком свете ламп дневного света. Генерал кинул Ботанику зеленую простыню, и тот дрожащими пальцами кое-как развернул ее поверх ног Рамира, натянул на грудь.

— Капельницу! — скомандовал Протасов. — Раствор глюкозы!

Ботаник бросился выполнять, не чувствуя ног. У него подгибались колени, но страх перед генералом был так силен, что он сделал все быстро и четко, как смог. Все пропало! Боже правый, с ними покончено! Цыган умрет, и с ним последняя надежда на побег! Генерал сам поставил Цыгану капельницу.

— Подождем, когда придет в себя, — сказал он и вышел.

Ботаник без сил опустился в кресло, сложив руки на коленях, уставился на распростертое под простыней тело. Дыхание было слабым, грудная клетка едва приподнималась. Конечно, такой рывок… Глюкоза поддержит наемника, но операцию он точно не перенесет — от болевого шока погибали и более крепкие сталкеры, Ботаник слышал их крики, видел их смерть… Он судорожно сцепил пальцы. А чтобы артефакт прижился, нужно быть в сознании, это следует из опытов генерала. Что делать? Как быть?.. Охранник пошевелился на стуле, поправил ремень автомата.

— Чего расселся? Иди в сортире убери, — велел он.

Ботаник поднялся как робот, не понимая, что и зачем делает, в голове у него было пусто. Вымыв туалет, вернулся и стал бездумно перекладывать инструменты. Сердце у него трепыхалось, как раненая птица. Боже, что же дальше? Ботаник никогда не верил в Бога, но сейчас вдруг подумал о Нем. Теперь его могла спасти только какая-то высшая сила, надеяться было больше не на что. Неужели он умрет? Он так боится смерти!

Веки у Цыгана задрожали, он приоткрыл глаза и тут же зажмурился от яркого света — над столом висели сразу четыре лампы.

— Где я? — прохрипел он.

— На столе. — Нервы не выдержали, и Ботаник всхлипнул.

— Не разговаривать! — прикрикнул охранник.

Цыган разлепил веки и попробовал оглядеться. Ремни охватывали лоб, перехлестывали грудь, талию, ноги и руки в двух местах. Чувство беспомощности и гнева охватило его.