Рамоле лучше бы вернуться в дом, запереть окна и двери, задернуть занавески и выключить ненужный свет. Однако часть ее желает помахать призраку рукой, перейти через поле, пригласить девушку в гости.

Рамола не покидает двор, ветер продолжает дуть, трава — кланяться.

Зараженная или не видит Рамолу, или слишком больна, чтобы перейти через дорогу и приблизиться к дому. Она не уходит с поля, медленно танцуя под звуки мелодии, которую мы все однажды услышим.

Плафон под кухонным потолком прикреплен к вентилятору. Основание отошло от потолочной штукатурки, обнажив провода. Из трех лампочек работают только две.

Рамола садится на колченогий стул за маленький столик и рассматривает охотничий нож Джоша. В нейлоновом чехле есть кармашек с точильным камнем размером с большой палец. Рукоятка сделана из плотной резины, лезвие широкое, загнутое и гладкое, с острым концом подчеркнуто угрожающего вида. Рамола кладет нож Джоша рядом с коллекцией ножей, собранных на кухне. Большинство — старые, зазубренные, покрыты пятнами ржавчины, однако один — для чистки фруктов — в приличном состоянии.

Проверив и перепроверив сообщения, набрав и перенабрав телефонный номер, отправив и переотправив эсэмэску, Рамола тащится по коридору обратно в спальню. За несколько шагов до дверного пролета в нос шибает едкий аммиачный запах мочи. Когда Рамола входит в комнату, Натали оживает, рычит, скулит, хнычет от боли. Слышать хныканье тяжелее всего — оно напоминает настоящую Натали.

Пленница извивается в путах, поднимает и опускает голову. Пена, облепившая рот, настолько густая, что выглядит фальшивым, неряшливым гримом из дешевого фильма ужасов. Глаза почти безостановочно вращаются и бегают по сторонам.

Рамола хочет положить руку на живот Натали, чтобы проверить, шевелится ли ребенок, но, когда она подходит к кровати, Натали в попытке вырваться буквально взвивается в воздух. Рамола отступает из спальни на кухню к своему телефону. Сообщений нет. Она тяжело опускается на стул с неровными, кривыми ножками. Заслоняет лицо руками, трет закрытые глаза до тех пор, пока темнота не становится багровой.

Она по одному переносит предметы с кухонного стола на комод в спальне. С каждым ее появлением Натали что-то громко выкрикивает на своем новом языке.

В Норвудской больнице доктор Аволеси объяснила, что вирус не переносится кровотоком и не заразит плод через плаценту. Постконтактная вакцина якобы безопасна и для матери, и для ребенка, однако в медицинской литературе мало сведений о том, что может произойти, если у женщины на этом этапе беременности начнется рабическая инфекция.

Доктор Аволеси утверждала, что и при наличии отчетливых симптомов Натали сделали бы кесарево сечение. Существует оправданная уверенность, что ребенок не заразится от матери.

Рамола четко помнит последнюю фразу, цепляется за нее в уме, осматривает под каждым мыслимым углом.

Но и ответ Натали она тоже помнит: «Оправданная уверенность? Это такой медицинский термин вместо пожимания плечами?»

Рамола смахивает одежду с кресла и садится.

Натали продолжает лопотать, рычать, извиваться, однако силы ее постепенно тают.

Сколько еще можно ждать, прежде чем решиться на кесарево сечение в домашних условиях? С каждой утекающей секундой риск заражения или заболевания ребенка увеличивается. Но проводить операцию на Натали, пока она еще в сознании, чувствует боль и не лежит спокойно, тоже нельзя. Так можно легко порезать или искалечить плод. Увы, никаких средств анестезии под рукой нет. Рамола не собирается бить подругу по голове, как в дешевых детективах, где одного удара рукояткой пистолета хватает, чтобы благополучно отправить главного героя в нокдаун до начала следующей главы.

Убить Натали и провести операцию на мертвой тоже не выход. Если мать лишить кислорода больше, чем на четыре минуты, ребенок не выживает. Эти четыре минуты не объехать и не обойти. Кесарево сечение даже в идеальных условиях обычно занимает от десяти до пятнадцати минут. Учитывая, что Рамоле не нужно беспокоиться о сохранении жизни пациентки, время операции можно сократить, однако уложиться в четыре минуты все равно не получится.

Придется ждать, пока не подоспеет помощь или — если проводить операцию самой — пока Натали не впадет в кому.

Хотя инкубационный период и скорость протекания инфекции возросли во много раз, Рамола понятия не имеет, сколько времени пройдет, прежде чем Натали полностью потеряет сознание. А также как долго ее организм будет сохранять жизненно важные функции в коме. Что если Натали умрет прямо во время операции? Такой исход вероятен независимо от комы. В этом случае опять же начнется четырехминутный отсчет.

Рамола встает с кресла, подходит к кровати и говорит:

— Оправданная уверенность. Медики пожимают плечами.

Натали воет.

Рамола сидит в кресле, которое стоит в спальне, которая выходит в коридор, который находится в доме, который построил… неизвестно кто.

Мысленно Рамола все еще рядом с Натали в автобусе, везущем их в больницу. В соседних креслах сидят другие люди, их фигуры размыты, неразличимы, и Рамола о них не думает. Она сидит рядом с проходом и смотрит в окно. Натали прислонилась к стеклу, вытаращилась на телефон, палец занесен над экраном.

Погуляв с телефоном по коридору, Рамола возвращается в спальню. Чтобы заглушить крики Натали и скрип матраса, она читает наизусть сказку «Птичий найденыш». Рамола помнит только несколько ключевых строк, целиком эта сказка, в отличие от «Свадьбы госпожи Лисицы», в памяти не отложилась.

— Однажды лесник пошел делать обход и нашел маленького ребенка на вершине большого дерева. Какая-то хищная птица выхватила ребенка из рук матери. Лесник взял ребенка с собой и стал воспитывать со своей дочкой Нат. Дочка назвала найденыша Мола. Нат и Мола поладили и очень полюбили друг друга. Однажды лесник уехал на три дня. Старый злой повар отвел Нат в сторону и сказал ей, что сварит и съест бедняжку Молу. Ну, Нат не собиралась этого допускать, она рассказала Моле о том, что задумал повар, они вдвоем убежали и спрятались в лесу. Повар послал за ними группу нехороших людей, и они быстро догнали детей. Когда люди были уже близко, Нат спросила Молу: готова ли ты быть всегда со мною? Отныне и навсегда, ответила Мола. Тогда Нат сказала: будь ты розовым кустом, а я на нем цветочком-розанчиком. Нехорошие люди прибежали на опушку, а там ничего нет, кроме розового кустика с одним розанчиком. А детей не было и в помине. Люди вернулись к повару и сказали, что никого не нашли. Повар, возмущенный их глупостью, сам отправился на поиски в лес. Дети завидели его издали. Нат спросила: готова ли ты всегда быть со мною? Отныне и навсегда, ответила Мола. Тогда Нат сказала: ты обратись в прудок, а я по этому прудку уточкой стану плавать. Старый неуклюжий повар чуть не свалился в пруд. Уставший, отчаявшийся повар прилег на берег и хотел выпить всю воду, но уточка быстро подплыла к нему, ухватила клювом за голову, стянула в омут и утопила. А Нат с Молой пошли домой, хохоча на весь лес, и если только не померли, так и теперь живехоньки.