Наши герои распрощались с мадам Гюллинг и отправились домой. Жара стояла нещадная, весь город будто вымер, прячась от нее в кондиционированных помещениях, заезжать никуда не хотелось.

Дома, к счастью, починили кондиционер. Кирилл сказал, что мастер только что ушел. Влад попросил Кирилла проверить распылители в саду, а сам занялся приготовлением ужина. Лиза сидела рядом на кухне и листала книги, купленные в магазине.

— Ну, что пишут? — спросил Влад, размешивая тесто для слоеных пирожков.

— Пишут, что любовью заниматься можно. В определенные месяцы и в определенной позе. И главное, не перестараться.

— Отлично. — Влад чмокнул жену в щеку. — Сегодня ночью воплотим это в реальность.

— Влад!

— Дорогая?

— Я хочу сегодня вечером съездить к Верейскому. У него сеанс. Я как ассистентка должна присутствовать.

— Хорошо, съездим. Хотя ты должна сказать миляге профессору, что скоро не будешь ассистенткой, а будешь мамой нашего бебика. А пока давай ужинать.

Влад быстро и профессионально напек слоеных булочек, сварил кофе и сделал салат с курицей. Они поужинали, потом вышли в сад. Жара не спадала, хотя солнце уже клонилось к закату.

Лиза села в шезлонг и утомленно закрыла глаза. Слишком много за сегодня ей пришлось пережить. Беременность, гипноз, порча… Если она так насыщенно будет жить, на старость, пожалуй, ничего не останется.

— Володик, — позвала она мужа. — Ты что делаешь?

— Нарезаю розы к нам в спальню. Хочу осыпать тебя розовыми лепестками.

— Ага, их потом пылесосом убирать замаешься. Лучше просто поставим розы в вазу.

— Ты напрочь лишена романтики.

— Зато не лишена здравомыслия. Ой!

— Что?

— Я хочу тебя поцеловать. И немедленно!

— Пожалуйста.

Они долго целовались и ласкали друг друга. Наконец Владимир с сожалением оторвался от жены и сказал:

— Если мы хотим ехать к Верейскому, то надо сделать это сейчас. Или я утащу тебя в спальню.

— Нет, нет, едем. Спальня остается на ночь.

И они поехали к Верейскому.

У профессора, как всегда, собрался оккультный бомонд. Пили шампанское, рассуждали о непознанном, о битвах экстрасенсов, о шаманизме и знахарстве. Лиза и Влад после приветствия скромно притулились в уголочке. Но долго скромничать им не дали. Появился сам Илья Николаевич.

— Лиза, Владимир, здравствуйте! Рад вас видеть. Лиза, надеюсь, что вы, как всегда, будете замечательной ассистенткой на сеансе. Глеб уже все готовит. Сегодня знаменательный день! Ровно десять лет назад я начал заниматься спиритуализмом и достиг некоторых результатов! Но идемте, идемте в зал для сеансов, друзья!

Все загомонили и прошли в зал для сеансов. С той поры как его покрывала сажа, зал преобразился. Он был отделан панелями из вишневого дерева и оклеен светлыми виниловыми обоями. Новая ширма для медиума уже была раздвинута, стулья расставлены.

Народ потихоньку расселся, и тут вошел Глеб. Он поздоровался и занял свое место медиума, старательно игнорируя взгляд Лизы. Лиза же, держа в руках сосуд для сбора эктоплазмы, по-прежнему в душе жалела бедного влюбленного в нее мальчика.

— Начнем сеанс, — хлопнул в ладоши Верейский.

Свет погас. Но вот постепенно из сумерек начали образовываться маленькие сгустки света. Они кружились над сидящими в зале и разгоняли темноту.

— Это духи умерших, — объяснил гостям Верейский. — Они хотят вступить с нами в контакт. Глеб, готов ли ты?

— Готов.

— Сегодня дух умершего будет говорить через тебя посредством гортани и языка, а не вспышками.

— Понимаю.

— Дух жаждущий, войди!

Глеб побледнел и закрыл глаза. На его макушку опустилось светящееся облачко и словно накрыло тело юноши тонкой сверкающей пленкой.

— Я готов говорить, — мелодичным голосом сказал Глеб.

Голос был не его.

— Скажи нам, дух, какое имя ты носил или носила при жизни?

— Павсикакий, — ответил Глеб.

— Кем ты был при жизни?

— Церковным певчим.

— При каком храме?

— При храме великомученика Димитрия Солунского.

— Скажи нам, Павсикакий, после смерти куда отправилась твоя душа, в рай или в ад?

— Ох, грешен я, грешен! Моя душенька ни в рай, ни в ад не попала, так и осталась на мытарствах, на мытарстве сребролюбия. А все потому, что я десять рублей пожертвований от церковного сбора утаил. Лежат они в кошеле за окладом иконы Казанской Божьей Матери. Пусть кто-нибудь вынет их да на храм пожертвует, иначе так и останется моя душа мучима бесами сребролюбия!

— Хорошо, мы выполним твою просьбу. Можешь ли ты проявиться?

— А это-то… Могу…

И в темноте комнаты начало белеть очертание мужского тела. Оно все более и более становилось материальным.

— Лиза, возьмите образец эктоплазмы, Глебу все труднее держать канал!

Лиза подошла к призраку и раскрыла сосуд. Часть эктоплазмы просто перелилась в него как молоко. Лиза поскорее захлопнула крышку и завинтила ее.

— Все, не могу, — сказал Глеб своим обычным голосом. Дух покинул его.

Зажегся свет. Присутствующие зааплодировали.

— Как все реалистично! — восхищались одни. — Трудно не поверить, что это не призрак.

— Это и есть призрак, — горячились другие. — Настоящий призрак! Здесь нет никакого шарлатанства!

— Спасибо вам, милая Лиза, — сказал Илья Николаевич Верейский, беря из ее рук сосуд с эктоплазмой. — Кажется, на сей раз эктоплазма будет первосортная, и я смогу с ней поработать до того, как она рассеется.

…И как-то так вышло, что Владимир увлекся разговором с Верейским, а Лиза отошла на пару-тройку метров и села на стульчик. Ей было скучно, но одно она решила для себя: обязательно пойдет в церковь Димитрия Солунского и поговорит с настоятелем насчет заначки бедного Павсикакия.

И тут к ней подошел Глеб.

— Привет, — сказал он.

— Привет, — ответила Лиза.

— Впервые вижу тебя без твоего мужа-прилипалы. Или он отирается где-нибудь поблизости?

— Поблизости. И благодари Бога, что он тебя не слышит.

— Благодарю. — Глеб молитвенно свел ладони и закатил глаза. — Можно с тобой поговорить?

— Конечно.

— Господи, какая ты милосердная, меня аж тошнит.

— Тошнись в другом месте. Так о чем ты хотел говорить?

— Вообще… Например, как тебе семейная жизнь?