— Что?

— Буду мучиться здесь тысячу лет?

— Нет, ты ведь не умерла. Все проще. Здесь ты у меня в плену. Я буду ухаживать за тобой, как за самой благородной пленницей. В обмен на кое-что.

— На что же?

Лалит вытянула вперед руки. На ее запястьях блестели браслеты, которые Влад купил Лизе.

— Милые игрушки, — сказала Лалит. — Считай, я взяла их у тебя на время — поносить. А насовсем мне нужны мои браслеты. Браслеты богов!

— Но ведь они у вас были.

— Были. Но Лаканатха, твой Лекант, убил то мое, прежнее тело. По глупости и из гнева. Браслеты были похищены.

— Им?

— К сожалению, нет. Если бы браслеты взял Лекант, я бы это хоть как-то поняла — он снова объявил мне войну. Но браслеты просто пропали! Я даже излучения их не чувствую. Так что придется твоим мальчикам попотеть.

— Каким мальчикам?

— Леканту и Владимиру. Пусть отыщут браслеты и вернут их мне. Кто первым вернет, тот и получит тебя, как переходящее знамя!

— Но как они узнают? И потом… Вот кулон Влада — без него он не может нормально жить. Он сейчас наверняка в коме. Видите ли, мы завязаны друг на друга, нам становится плохо, когда мы разлучены.

— Я это учла. Ты, пока будешь в Бардо, не пострадаешь. Ведь здесь нет тления и разложения. И ребенок твой не пострадает, не волнуйся, это я тоже предусмотрела. А как узнают? Смотри.

Лалит подошла к стене, на которой была нарисована мандала, и потерла стену. На стене образовалось окно. За окном виднелись скалы, покрытые лишайниками. Над скалами кружил дракон. Но вот он снизился, и Лиза получила возможность разглядеть сидящего на драконе человека. Это был Лекант.

— Лекант! — закричала она, сердце рвалось от боли.

— Внимай нам, о Лаканатха, — насмешливо сказала Лалит.

Дхиан спрыгнул с дракона и подошел почти вплотную к стеклу. Глаза его метали молнии. Он смотрел то на Лизу, то на Лалит.

— Ну что? — насмешливо сказала Лалит. — Опять я обскакала тебя на повороте, Лекант! Ты думал, что разделался со мной, ан нет! Ты полагал, что навсегда лишил эту несчастную девушку памяти о себе, но нет, она все помнит: тебя, твою нежность, твое тело! Знаешь, как ей сейчас больно?

— Знаю, — прошептал Лекант. Он протянул руку, словно хотел коснуться Лизы, но это было невозможно. — Тийя. Верь, я не хотел сделать тебе больно. Я хотел, чтобы ты была счастлива.

— Ну она и была счастлива какое-то время со своим лемурийцем. Верно, Лиза?

— Верно, — прошептала Лиза. — Лекант, почему ты ушел от меня?

— Он тебе этого не объяснит, — сказала Лалит. — Я объясню. Он хотел убить нашего ребенка, нашего премудрого малыша. Но это ему не удалось. Малыш надежно спрятан и явится миру двадцать первого декабря сего года. Будет суд, Лекант. Будет! И ты не уйдешь от суда.

— Лекант, — промолвила Лиза. — Ты хоть немного любил меня?

— Прости, — сказал Лекант. — Я не знаю, что такое ваша человеческая любовь. Но я хочу, чтоб тебе было хорошо. Что я должен сделать, чтоб ты освободила ее, Лалит?

— Достань мне браслеты богов, Лекант.

Шамбала

Время неизвестно

Разбойники и Друкчен прибыли в Ляншаньбо как раз перед рассветом.

Встающее солнце золотило вершины гор, свет стекал в лощины, заросшие лесом, дрожал на переливах рек. Запели птицы. Друкчен подумал, что попал в сказочный мир, но реальность в лице появившихся на дороге разномастно одетых людей сообщила ему о том, что он в стане врага.

Впереди показался всадник. Он сам и его конь были облачены в драгоценные ткани и увешаны украшениями. Но в одной руке всадник держал меч, а в другой копье с наконечником в виде волчьего клыка, и ни у кого бы не повернулся язык назвать его щеголем или бездельником.

— Добро пожаловать в Ляншаньбо! — весело крикнул всадник. — Похоже, вы не простые купцы или чиновники. Пин-эр, вели им, пусть едут прямо к главарю.

— Будет сделано, господин, — поклонилась Пин-эр. — Эй, заворачивайте коней! Езжайте за мной вот по этой тропе, и упаси вас боги свернуть — попадетесь в ловушку!

Наши удальцы последовали за девушкой. Они миновали перевал и рощу и оказались как будто в небольшом городе. Здесь были улицы и переулки, много домов, кабачки, храмы, кумирни, ярмарки… Бегали дети, куда-то спешили чиновники с бумагами в руках, в открытых паланкинах несли роскошно одетых женщин. Мостовые были покрыты камнем, дома стояли крепкие и красивые, нигде не проглядывала нищета и бедность.

— Что это за город? — спросил Друкчен у своей сопровождающей.

— Это не город, — засмеялась она. — Хотя и похож. Это главный лагерь Ляншаньбо. Здесь живут наши главари и их семьи.

— Неужели в Ляншаньбо до сих пор кипит жизнь? — изумлялся Друкчен. — Ведь с тех пор как это место было описано в «Речных заводях», прошли века!

— Века нам не помеха. К тому же в Шамбале все по-иному. Пора бы уж вам понять это. И эти горы Ляншаньбо не имеют никакого отношения к тем, что когда-то были описаны в «Речных заводях».

Впереди показался большой, изукрашенный резьбой и флагами дом. На флагах читалось: «Дом великого каллиграфа Ли Пина, вождя Ляншаньбо».

Путников подвели к этому дому. Вокруг них уже собралась небольшая толпа из любопытных женщин и ребятишек. На их веселых лицах читалась радость, но никак не подозрение и вражда. Все были хорошо одеты, упитанны, нигде не было видно нищеты или скудости.

— Пожалуйте в дом, — сказал нашим путникам вышедший слуга. — Господин каллиграф и его семья ждут вас в главной зале.

Путники вошли в дом. Их поразило, какая красота росписей и вышивок царила здесь. Словно все художники и вышивальщицы Шамбалы потрудились над стенами этого дома.

Друкчен сказал слуге:

— Я и мои друзья выглядим слишком запыленными, ведь мы долго были в пути. Нельзя ли нам умыться с дороги, прежде чем увидим господина каллиграфа?

— Хозяин уже позаботился об этом. Вас ждет мыльня и свежая одежда. А потом вы предстанете пред очами нашего славного вождя.

Наши герои отправились в мыльню. Здесь хватало и мыльного корня, и горячей воды, и шаек, и мочал. Разбойники вымылись и помогли Друкчену ополоснуть чистой водой золотые волосы. При этом они рассмотрели его тело — ведь все оно было создано как бы заново, и они еще раз убедились, что их предводитель — необычный человек, вырвавшийся из когтей самой смерти.

Вышедши из мыльни, они оделись в предложенные слугами свежие одежды. Все было новое и роскошное.

— Ах, мы недостойны такого почета, — засокрушался монах Куй. — Кто мы такие, чтобы предстать перед главарем Ляншаньбо?

Но слуги уже ввели их в главный зал. Там на высоком седалище сидел не кто иной, как каллиграф Ли Пин, а чуть пониже, на других креслах, располагались младшие главари Ляншаньбо.