Егор узнал этот голос, и сердце его забилось учащенно.

– Профессор Терехов! – громко позвал он. – Это вы?

– Кому я понадобился? – отозвался ворчливый голос.

– Меня зовут Егор Волков!

– Мне плевать на то, как вас зовут, юноша! Я болен и никого не принимаю!

Егор хотел снова позвонить, но передумал и громыхнул кулаком по двери:

– Откройте, профессор! Поговорите со мной, или я разнесу дверь на куски!

Смутное лицо на экране монитора усмехнулось.

– А силенок хватит? – насмешливо поинтересовался голос.

– У меня нет, – ответил Егор, – но у моего гранатомета – вполне.

Несколько секунд никто не отзывался, а затем профессор спросил:

– О чем вы собираетесь со мной говорить?

– Я хочу поговорить с вами о Машине времени! – ответил Егор.

Несколько секунд длилось молчание, затем Терехов грубо произнес:

– Я слишком ценю свое время, чтобы тратить его на пустую болтовню. Всего доброго.

Он хотел отключиться, но Егор быстро произнес:

– Посланников из других миров не принято отшивать, профессор. Главное качество ученого – любопытство. Разве это не ваши слова?

Последовала долгая пауза, после которой профессор сухо проговорил:

– Я открою дверь. Но лишь для того, чтобы дать вам пинка.

Заскрежетали электронные засовы, а затем дверь приоткрылась, и Егор увидел худую, морщинистую физиономию, увенчанную всклокоченными седыми волосами. Щеки старика были чисто выбриты, а над верхней губой красовалась щеточка черных как смоль усов.

«Похоже, крашеные усы – это его главный атрибут во всех возможных реальностях», – подумал Егор, не удержавшись от улыбки.

– Добрый день, проф! Вы разрешите мне войти?

Профессор оглядел Волчка с головы до ног, после чего, не произнеся ни слова, посторонился, впуская незваного гостя внутрь жилого бокса.

Лишь когда дверь закрылась, Егор заметил, что в левой руке профессор держит хрустальный фужер с недопитым красным вином. Судя по маслянистому блеску в глазах профессора, тот уже был изрядно под хмельком.

– Ваша физиономия кажется мне знакомой, юноша, – сухо произнес Терехов, разглядывая Волчка. – Мы могли где-нибудь видеться?

– Вряд ли, – ответил Егор. И добавил с улыбкой: – Разве что во сне.

– Что за буча происходит на базе, и зачем я вам понадобился?

– Базу захватили повстанцы.

– Вот как? – Терехов сдвинул брови. – Гм… Скажу вам прямо, юноша: я не занимаюсь политикой. Если вам чем-то не угодили нацисты, выясняйте отношения с ними. Я всего лишь ученый-физик, а мое поле битвы – лаборатория.

– Доктор Морель тоже так говорил.

– Говорил? – Профессор посмотрел на Егора пристальным, тяжелым взглядом. – Правильно ли я понял, что его больше нет?

– Вы правильно поняли.

Профессор отхлебнул из фужера и с усмешкой произнес:

– Что ж… этого мерзавца давно пора было вздернуть на осине. Однако Морель живуч, как кошка. Могу я узнать, что именно вы с ним сделали?

– Лишил его половины черепа.

– Ну, от этого он вряд ли помрет. Кости нарастут, а что касается «серого вещества», то нельзя отрезать половину от того, чего не существует. Проходите в гостиную, молодой человек. Угощу вас вином и бутербродами.

Гостиная, в которую профессор ввел своего гостя, почти не отличалась от той гостиной, в которой Егор привык видеть Терехова – та же старинная мебель, те же хрустальные люстры, светильники и вазы. Профессор оставался верен своими пристрастиям и в этой реальности.

Усадив Егора в кресло и сев напротив, Терехов уставился на него своими мутноватыми голубыми глазами и спросил:

– Итак, что за околесицу вы там несли?

– О чем именно?

– О «посланнике» из других миров.

– Это не околесица. Я познакомился с профессором Тереховым примерно год назад. Он предложил мне принять участие в эксперименте по перемещению во времени. Я согласился. А дальше произошло вот что…

Егор пересказал всю историю своих отношений с профессором Тереховым, а также поведал о своих путешествиях в разные эпохи.

Минут пять профессор слушал молча, а потом встал с кресла и, дав Егору знак продолжать, принялся расхаживать по комнате, то и дело ероша рукою жесткие седые волосы. Он был очень взволнован.

А Егор тем временем продолжал:

– …Мое путешествие в бункер Гитлера закончилось удачно. Я доставил вам циркониевый браслет. Однако мысль о миллионах загубленных людей не давала мне покоя. И тогда я решил вернуться в бункер и сделать то, что должен был сделать сразу. То есть… мне казалось, что я должен был это сделать.

– Что именно?

– Вы запретили мне менять прошлое, но я вас не послушался. Я проник в вашу лабораторию, забрался в Машину времени и отправился в сорок второй год.

– Минуту… – прервал его Терехов, задумчиво хмуря лоб. – А где в это время находился я?

– Вы… – Егор запнулся. – То есть ваш двойник находился в это время в больнице. У него был сердечный приступ. Ничего серьезного, насколько я могу судить, – добавил Егор, чтобы успокоить старика.

Тот отхлебнул вина, пристально посмотрел Волчку в глаза и спросил:

– Что было дальше?

Волчок кивнул и заговорил снова:

– Я выставил настройку, забрался в ванну и отправился в прошлое. Проникнув в спальню Гитлера, я убил его. А затем вернулся назад, в две тысячи одиннадцатый год. Но то, что я здесь увидел…

Егору понадобилась пауза, чтобы перевести дух и унять дрожь в голосе. После этого он продолжил:

– Мир изменился. Но в худшую сторону. В том мире, откуда я пришел, войска союзников разгромили немцев. Германия капитулировала в сорок пятом году. – Егор сделал паузу и добавил, повысив голос: – Не сказать, что наш мир идеален, но в сравнении с вашим он прекрасен.

Профессор Терехов взъерошил ладонью волосы. Он выглядел взволнованным.

– Я помню эту историю, – сказал он. – По факту убийства Гитлера было проведено тщательное расследование. Виновные были найдены. Около полусотни человек приговорили к расстрелу.

По лицу Егора пробежала тень.

– Я знал, что жертв не избежать, – хмуро сказал он. – Но был уверен, что это… необходимые жертвы.

Профессор кивнул, словно соглашался с ним, после чего сказал:

– Сразу после убийства Гитлера фюрером стал Герман Геринг. Он объявил программу по созданию ядерного реактора и ядерной бомбы приоритетной. Собрал лучших немецких физиков, работающих в этом направлении, – Гейзенберга, Ганна, Хибнера, и под угрозой расстрела потребовал от них скорейших результатов. Двадцать пятого декабря сорок третьего года немецкий бомбардировщик «Юнкерс Ю-88» сбросил ядерную бомбу на Лондон. Геринг назвал это «рождественским подарком англосаксам». Двадцать седьмого января бомбы были сброшены на Москву и Ленинград. А еще через неделю бомбардировке были подвергнуты четыре города Северной Америки. Нью-Йорк и Вашингтон были полностью стерты с лица земли. Это был конец войны. Герман Геринг провозгласил себя «великим вождем народов».