— Джонни, у нас… ничего… о Джонни!

Он продолжал говорить все тем же суровым, не свойственным ему тоном, который заставлял ее плакать.

— Слезы тебе не помогут. Ты должна рассказать мне, как далеко зашли ваши отношения.

— О Джонни, мы только ходили в кино. Тетя Грейс никогда не разрешала мне никуда ходить, разве что выпить чая с девочками, с которыми, как она считала, мне можно водить компанию. Я ходила в кино с Сидом и говорила ей, что была с Хильдой Лэмбтон или Мэри Дин. Вот и все… это правда.

Джонни внимательно смотрел на нее, его взгляд был не менее суров, чем голос.

— Он занимался с тобой любовью?

— Только немножко.

— И что ты этим хочешь сказать?

— О Джонни…

— Выкладывай!

— Гладил мне ноги и держал за руки в кино, и целовал на прощанье. Джонни, мне это не нравилось, честное слово, не нравилось!

Джонни по-прежнему не позволял ей приблизиться к нему и внимательно смотрел ей в глаза. Она ни за что не решилась бы рассказать ему о том случае, когда Сид по-настоящему испугал ее. И как раз, когда она подумала об этом, Джонни спросил:

— Чем он тебя так напугал? Ты его до смерти боишься, и я хочу знать, почему?

Мирри не могла рассказать ему, почему. Она тогда очень испугалась. В узком темном проходе между домами, куда не выходили окна, Сид вытащил нож и приставил ей к горлу. Стоило лишь пошевелиться, и он вонзился бы прямо в него, ей грозила смерть. Острие ножа щекотало кожу, а Сид говорил, что он сделает с ней, если она донесет на него. «От меня не уйдешь, я тебя везде достану. Ты и знать не будешь, когда это случится. Будешь себе идти, чувствуя себя в полной безопасности, и в одну секунду нож окажется у тебя в спине, и ты помрешь на месте. Мертвые девчонки не болтают лишнего». Вот что он тогда сказал. А потом засмеялся, и положил нож в карман, и поцеловал ее так, как ей не нравилось целоваться, крепко прижав ее к себе, так что у нее перехватило дыхание. Никогда она не расскажет Джонни об этом. А случилось все из-за того, что она задала ему вопрос. Там убили полицейского, и Сид трепался на этот счет, говорил, что полиция совала нос куда не следует, вот и хорошо, что один из них получил по заслугам. Неподалеку ограбили ювелирный магазин. А они с Сидом валяли дурака… это была всего лишь шутка, он говорил, что она должна поцеловать его, а она говорила, что не станет, и, дурачась, запустила руку во внутренний карман его пиджака. Она хотела вытащить у него бумажник, но вместо этого под руку попался маленький пакетик. А когда он попытался отнять у нее этот пакетик, бумага разорвалась, и что-то упало на землю. Было слишком темно, и они не видели, куда упала эта вещица, но Мирри быстро нашла ее. Она наклонилась, и ее рука сразу наткнулась на этот предмет, ей не нужен был свет, чтобы сказать, что это такое. Кольцо с тремя большими камнями. Мирри надела его на палец и хотела посмотреть, как оно выглядит на руке. Вот тогда она и задала этот вопрос, довольная и смеющаяся, в темном проходе, с кольцом на руке. Не успела подумать, как слова уже слетели с языка, ни о чем она не успела подумать, когда услышала свои слова: «Ух ты… какое красивое кольцо, и оно мне как раз!» — а потом спросила: «Где ты его достал, Сид? Купил для меня?» Вот тогда он схватил ее, прижал изо всех сил к себе и приставил нож к горлу. Ни за что она не стала бы рассказывать Джонни об этом.

Мирри отодвинулась от него подальше, насколько позволяла кабина машины, и он увидел в ее глазах ужас. Джонни не мог продолжать допрос, когда она смотрела на него такими глазами. Это было его слабое место, он не переносил, если кого-то пугали или обижали. Он выпустил руки Мирри и привлек ее к себе.

— Не смотри на меня так, маленькая глупышка! Я не обижу тебя, я позабочусь о тебе. Мне наплевать, что тебя заставляли делать. Ты слышишь? Меня это не волнует. Если этот парень запугал тебя, я оторву ему башку. Если он станет шантажировать тебя, сразу скажи мне об этом. Если ты попадешь в переделку, мы будем выбираться из нее вместе. И я вытащу тебя… обещаю, что вытащу.

Когда он обнимал ее, Мирри чувствовала, что Джонни говорит правду. Она ни на минуту не забывала о Сиде и о ноже, который становился холоднее и холоднее, давил все сильнее и сильнее. Она была ни жива, ни мертва от страха. Но сейчас, когда Джонни сжимал ее в своих объятиях, сковывавший ее лед таял. Она снова ожила, она чувствовала себя в безопасности. Сид со своим ножом куда-то исчез. Джонни защитит ее. Она спрятала лицо у него на плече и рассказала ему о темном переулке, о кольце и ноже, который Сид приставил к ее горлу.

Когда мисс Силвер вернулась в Филд-Энд, она не знала, на что решиться, что ей делать дальше. Как правило, она быстро находила выход из любого затруднительного Положения, но в данном случае ее влекли в разные стороны противоположные стремления, и она ощущала необходимость самым серьезным образом все обдумать, прежде Чем остановиться на одном из них. С одной стороны, она не могла преуменьшить важности того, что услышала от Мэгги Белл, и понимала, что нужно как можно скорее передать эту информацию Фрэнку Эбботу. С другой стороны, было просто необходимо обсудить с Мирри те два телефонных разговора, которые подслушала Мэгги. О содержании третьего телефонного разговора, участником которого был Джонатан Филд, можно было судить только по рассказу Мэгги. Однако разговор перед началом танцевального вечера и звонок, который сделала сама Мирри во вторник, четверть девятого вечера, возможно, подтвердят тот факт, что ее собеседником был Сид Тернер. Если Мирри застать врасплох и без предварительной подготовки сообщить ей об этих двух звонках, мисс Силвер не сомневалась, что та не станет отрицать своего участия в них и признает, что ее собеседником был Сид Тернер. Мисс Силвер тщательно обдумала сложившуюся ситуацию и решила сначала переговорить с Мирри, но тут же поняла, что ее не удовлетворяет подобное развитие событий. Расследование вел Фрэнк Эббот, и, если Мирри следовало допросить, он имел полное право принять в этом участие. Мисс Силвер знала, что он собирался заехать в Дипсайд выпить чашку чаю со своей кузиной Сисили и ее мужем, и ей не хотелось нарушать шаткое примирение семейных разногласий. Она бы и не узнала о предстоящем визите, если бы Моника Эббот не упомянула в разговоре с ней, что они с полковником Эбботом также приглашены к Сисили. Однако, чем больше мисс Силвер думала о полученных сведениях, тем большее нетерпение ее охватывало. В конце концов она придвинула к себе телефонный аппарат, находившийся в кабинете, и попросила соединить ее с Дипингом, три.

Она услышала в трубке голос Сисили.

— О, мисс Силвер, это вы?

— Да, дорогая.

— Чем могу быть полезна?

Мисс Силвер оживила в памяти те знания французского, которые получила в школе и которыми пользовалась, когда требовалось сообщить что-то деликатное.

— Мне кажется, лучше не упоминать никаких имен.

Сисили продолжала говорить на своем родном языке:

— Что случилось?