В день рождения моей бабушки

Тамары Алексеевны Конорченко

– Федя, ты сегодня из школы придешь, не будет меня. Сам обед подогрей, на плите оставлю тебе. Ты уже большой, справишься?

– Смотря сколько ты оставишь мне, бабушка. Если как сейчас ты каши мне положила, то вряд ли… А что? Собираешься ты куда-то?

– Собираюсь, Федя, на кладбище.

– Можно я с тобой?

– Нет, нельзя.

– Почему-у-у-у…

– Федя, я сказала – нет. Не выдумывай. Тебе в школу.

– После школы давай с тобой вместе, бабушечка, съездием, ну пожалуйста… я же мигом!

– Федь, ты только к часу придешь. Пока пообедаешь, отдохнешь, уроки сделаешь…

– Я их ночью сделаю, бабушка! Неусыпно! До утра не усну, а сделаю! Хоть умру, а сделаю! Честное пионерское! Хочешь, Богом даже тебе твоим поклянусь?!

– Федя, нечего обсуждать, ты хоть раз один можешь прожить без бабушки?

– Я могу прожить без тебя сколько хочешь, бабушка! Сколько скажешь! Хоть всю жизнь свою без тебя! Хоть другим отдай, хоть в продленку! Только… ты сегодня возьми меня с собой, бабушка… я сегодня только, один-одинешенек раз исключительный, без тебя ни за что на свете, бабушка, прожить не смогу…

* * *

И подумал вдруг: что же будет? Никогда еще так далеко не заглядывал… а теперь как оглянешься, только видишь… вот потом-то, потом? Тогда?.. Весь тот ужас…

Ведь когда-нибудь приду я из школы, и нету бабушки?! И нигде ее нет? Ни на почту пошла она, ни к соседке, ни прилечь прилегла, ни на дачу поехала, ни с дачи в Москву цветы поливать. Не вернется сейчас, не вернется попозже, вечером… никогда ее уже не увидишь?..

Разве может такое быть?

Разве можно так с человеком?!

Я, конечно, справлюсь один, справлюсь, не маленький! Даже можно спокойно без бабушки суп не есть, наконец! Котлету прямо сразу из сковородки в уборную, можно шпроты открыть, а они у нас (пока существуешь под игом тотально-монгольским бабушки) то на черные дни, то на праздники. Можно съесть со спокойной совестью совершенно весь сервелат! Сгущенку открыть! Перерыть пожарную тумбочку. Можно воду холодную в ванную напустить и поплавать в маске, как в море, можно вниз с балкона спуститься на зонтике, потому что с зонтиком тихо падаешь, это только бабушке одной непонятно.

Можно мультики посмотреть, можно после новостей «Рожденная революцией», можно спать совсем не ложиться… уроки не делать… Можно даже – что уж там? – взять собаку!

Можно взять и героем стать, даже больше Юрий Гагарина! Доказать, что у дважды два гораздо больше возможностей, чем четыре, доказать, что за пределами в клеточку могут линии параллельные встретиться! Совершить кругосветное в космосе путешествие, доказать: бесконечность круглая! Не на трех что китах стоит, не на черепахе в неизвестности плавает, что в ней нет никакого там НЕБЕСНОГО ГОРОДА! Никакого в ней Бога там! Ни Бога, ни папы с мамой, ни бабушки… ни небесных строителей, ни небесных геологов… никого… Ничего!

Никому не нужны что почтальоны небесные, человечеству доказать… Что надеяться больше не на что, доказать!

Бесконечность всю облететь, подтвердить, что она конечная: где начало, там и конец! Где конец, там начало! Каждый уголок Вселенной обследовать, нанести на карту небесную каждую необитаемую планету… доказать…

…что…

…нигде нет жизни без бабушки…

Ни в шкафу, ни на даче, ни в небе, ни в комнате, ни на кухне, ни под кроватью, ни в космосе, ни в бесконечности, ни с собакой…

Ни в Австралии, ни в Америке, ну нигде…

Доказать, что жизнь вообще невозможна без бабушки!

Что ни одного человека не было бы на свете без бабушки, доказать…

А значит? Где-то – где-нибудь – есть еще бесконечность одна какая-то, мной пока не открытая, где она существует?!

Всё! Вернулась!

И такая же, как была, живехонька! В зеркале отражается. Тень отбрасывает…

Зря расслабился я, проревел весь день, упустил возможность спуститься с балкона на зонтике, зря от горя шпроты открыл, съел до самого пупочка от ужаса сервелат…

* * *

Так и хочется сказать тебе, бабушка… за всю жизнь накопилось…

– Может, Федя, поспим уже?

– Да я коротко, бабушка… Что люблю.

Вот люблю я песни военные, так люблю… лучше всяких! И как пулеметчик фашистов за синий платочек строчит… про дороги. Где вот родственники не пускают сына своего воевать за Красную армию, а он им так: эх вы! Ротозеи!

Три танкиста там, про Катюшу… Ведь какая была эта девушка, что из сотен тысяч батарей за нее ОДНУ по фашистам!

Как штыки белогвардейские вдали у реки, как красноармеец упал насмерть раненный и сказал своему вороному коньку, чтобы передал его девушке, что честно он погиб за рабочих! Как бойца провожала девушка на позицию, огонек на окошке горел, и что он не погаснет – здорово! Только главное, чтоб фашистов к дому ее не пустил тот боец. А уж он, не беспокойтесь, не пустит!

Нужно ждать своих. Ждать, как учили в детском саде на ДЕНЬ ПОБЕДЫ мы по ролям, что ты жди меня, и вернусь. Только жди всегда. Не бросай!

У Высоцкого (кроме папы, поэта любимого маминого) песня есть, как вернулся солдат с войны, а на стуле его другой хозяин сидит… Неприветливый новый гадина!..

Я бы поднял ружье и выстрелил! Не в него, не в нее, а так, знаете? В эти окна. Чтоб жахнуло! Так бахнуло! И рассыпалось им в тарелки! Чтобы вдрызг по этим предательским занавесочкам. В этой песне, я думаю, он пойдет и найдет себе новую хорошую девушку. Как Катюша.

До чего же подлая женщина та жена оказалась, что она с другим поженилась, пока ее солдат о ней воевал! За минуту до смерти есть еще, как бойцу письмо пришло треугольное, что его не любит девушка любимая больше… Я бы ей сказал: да ты что?!

И когда у Окуджавы мама четыре года без сына, зареветь хочется. Потому что где справедливость тут?

А где дан приказ ему на запад, а ей в другую сторону, то знаешь, будут письма они писать, и даже без адреса. И потом они где-то встретятся, пусть бы даже их и убили, где-то встретятся, раз обещали.

Я бы письма такие, без адреса, в госпитале читал всем подряд. Я бы сам всем писал, что жду! Что буду. Ведь у всех же, кто ушел и ждет, слова одинаковые!

Что не бойтесь, мои! Что там нет ноги или что еще, приходите живые и возвращайтесь. Потому что, если мама моя пришла бы с войны без ноги, или папа мой, или бабушка, тут ведь главное, чтоб обнять.

Мне еще и очень нравится, где про ночь поют, где куда-то выйти она должна, попрощаться с ним, а он ее на руках донесет, потому что роса, а она босиком к нему вышла. Эта песня то есть не совсем про любовь, а про молдаванский партизанский отряд продолжение, и когда самолет убитый камнем вниз, так кричит… БУДЕМ ЖИТЬ!!!