— И после полуночи тоже. Фрэнк рассаживал всех по машинам до часа ночи.

— А не было такого промежутка, когда его никто не видел? Примерно с час?

— Вы совсем не знаете Фрэнка. Он даже на пять минут не отлучался. Принимал гостей, заботился о людях, то есть делал то, что у него лучше всего получается.

— Похоже, та еще ночка была.

— Мы не любители вечеринок, но несколько раз в году Фрэнк приглашает на ужин наиболее успешных слушателей. Эти люди прошли через такие испытания. И то, что вечер прошел весело, — полностью заслуга Фрэнка. Все не сводили с него глаз, пока он излагал свои соображения на любимую тему.

— На какую же? — спросил я, почти ожидая услышать имя Мартина Вика.

— Спасение мира.

Я улыбнулся:

— Надеюсь, когда-нибудь он возьмется за это вплотную. Не подскажете, как нам связаться с гостями? Чтобы больше не возникало никаких сомнений в отношении Фрэнка.

— Хорошо. Зайдете? — спросила Ребекка тоном, предполагающим, что лучше не соглашаться.

— Конечно, — ответил я, перешагнув порог.

Мы прошли по коридору, увешанному до боли неестественными семейными фотографиями. Старшая дочь, Лиззи, сидела на диване в гостиной. Удивительно, но пленку с мебели убрали. Ребекка заметила мой удивленный взгляд.

— Ну, мы не всегда закатываем мебель в пленку, да, Лиз?

Девочка не подняла взгляда, и Ребекка погладила ее по голове.

— Мы очень недовольны тем, что заболели и сидим дома…

Наоми улыбнулась:

— Я втайне любила оставаться дома и болеть.

— Это пустая трата времени, — отозвалась девочка.

— Значит, ты любишь школу?

— Очень важно не отстать. — Она будто повторяла чьи-то слова.

Ребекка постаралась смягчить сказанное:

— Наши дети терпеть не могут сидеть дома. В этом они похожи на Фрэнка. Все время надо куда-то бежать и что-то делать.

— Вот бы узнать секрет такой энергии, — сказала Наоми.

— Моих брата и сестер убили, — неожиданно ответила Лиззи.

Мы с Наоми переглянулись, не зная, что сказать.

— Поэтому мы не хотим понапрасну тратить время жизни.

Мать снова погладила девочку по голове:

— Сходи-ка почисти зубки.

Лиззи встала и тихо вышла из комнаты, а Ребекка попыталась сгладить впечатление:

— Она почти в том возрасте, когда сидеть дома или гулять с родителями — не круто. Ну вы же знаете, какими бывают матери. — Она посмотрела на меня.

Я кивнул и посмотрел на семейные фотографии. На каждой дети с прямыми спинами и напряженными улыбками. Фотографии, сделанные не столько на память, сколько в назидание, как следует выглядеть и вести себя.

Дай Фрэнку волю, он бы их тоже закатал в пленку.

— Вы обещали нам контактные данные гостей, — напомнил я.

— Разумеется. — Ребекка нашла записную книжку и дала Наоми номера четверых гостей.

— А почему на субботний ужин пригласили самых богатых слушателей семинаров? — спросил я.

— По сугубо экономическим причинам. Мы — автономная некоммерческая организация. Привередничать не приходится. Фрэнк постоянно видит, как горе объединяет людей из разных социальных слоев. Так что это просто хороший способ заставить одних помогать другим.

— Еще один деликатный вопрос, — сказала Наоми.

— Задавайте, я не боюсь.

Ребекка говорила правду. Она приняла в свою жизнь сломленного человека, помогла ему духовно переродиться, создала с ним новую семью, несмотря на случившееся с предыдущей. Для этого понадобились силы и вера, которых у нее еще осталось немало.

— Я просматривала материалы дела. Удивительно, но вы и двенадцать лет назад обеспечили Фрэнку алиби, — продолжала Наоми.

На лице Ребекки замерла улыбка.

— Это немного другое, но да, ту ночь он провел у меня.

— Вы в то время были близки?

— Виделись время от времени…

— Долго?

Ребекка скорее дернула, чем пожала плечами.

— Несколько недель или месяцев.

— Значит, когда семью Фрэнка убили, он был с вами.

— Он тогда еще много пил. Ночь выдалась ужасная, и он отключился, совершенно пьяный, в кресле. Я боялась, что он подавится языком или захлебнется рвотой, и просидела с ним всю ночь. Он даже не шевельнулся.

Это исключало Фрэнка из списка подозреваемых, но не это я хотел услышать.

— А не перекрылись ли по времени прошлые и нынешние отношения, Ребекка? — спросил я прямо.

— Перекрылись?

— У вас уже был тогда роман?

— К тому времени Фрэнк и Маргарет уже похоронили свой брак. — Ребекка поняла, что сказала что-то не то и подняла руку. — К началу наших отношений между ними уже все было кончено.

— А нам Фрэнк сказал, что они еще любили друг друга, — возразил я. — И хотели воссоединиться после расставания.

— Он так сказал? — Ребекка пристально посмотрела на меня.

Такие вопросы обычно оставляют без ответа, но я кивнул, и она поджала губы.

— Ну все равно, в ту ночь все и закончилось.

— Да-да, всех похоронили, — подытожил я. — Даже не шевельнулся, говорите?

— Ни одним мускулом.

— А мускулы у него о-го-го.

— Простите?

— По слухам, в те времена он не чурался рукоприкладства…

— Эйдан, — сказала Наоми.

Ребекка встала, повела взглядом вокруг и наконец пригвоздила им меня.

— Вы пришли не задавать вопросы, а выместить злость на мне. Похоже, вас в свое время очень сильно обидели, детектив Уэйтс. И теперь вы обижаете других. Жаль, что Фрэнка нет, он бы лучше объяснил.

— Не сомневаюсь, — сказал я.

— Нам известно, что в доме Муров не всегда царила полная гармония, — вмешалась Наоми. — Это объяснимо — они, в конце концов, разошлись. Мы просто хотим узнать, перерастали ли споры в физическое насилие.

— Проблемы в семье создавала Маргарет, — сказала Ребекка, слегка порозовев. За все это время она впервые разрешила себе рассердиться при упоминании первой жены Фрэнка. — Интересуетесь супружескими изменами? Уж поверьте, не Фрэнк первый начал.

Ребекка собиралась сказать что-то еще, но вместо этого огладила на себе платье и объявила, что опаздывает в школу за двумя другими детьми.

— А не странно ли, что их зовут так же, как погибших детей? — спросил я, окончательно выходя за рамки приличий.