Клара подалась вперед с умоляющим выражением на лице.

— О нет, миссис Феннел! Продолжайте, прошу вас.

— Ну, собственно, больше-то и рассказывать особо нечего. После того случая… с Чарльзом…

— Вы про покушение?

— Ну, выздоравливал он трудно, и нервы у бедной леди Арабеллы сдали. Совсем сдали. Времена больших приемов постепенно закончились. И для их детей, господина Пирса и мисс Пруденс, все это тоже было очень тяжело.

Задние двери вдруг резко распахнулись, заставив всех вздрогнуть, и на кухню широким шагом вошла Пруденс с двумя убитыми кроликами в руках. Она не сразу заметила Клару, сидевшую в углу. Когда Пруденс швырнула тушки зверьков на кухонный стол, Клару передернуло.

— Вот, Рори подстрелил их у реки. Стушите их или приготовьте еще как-нибудь, — распорядилась Пруденс.

Она уже хотела уйти, но тут увидела Клару.

— А что ты здесь делаешь? — спросила она.

— Делаю зарисовки, — покраснев, сказала Клара, чувствуя себя нашкодившим ребенком, пойманным на горячем.

Пруденс огляделась по сторонам.

— Зарисовки чего, скажи на милость?

— Миссис Феннел за работой, — пояснила Клара.

От смущения лицо миссис Феннел стало пунцовым.

— Миссис Феннел! — не веря своим ушам, воскликнула Пруденс. — И когда же, позвольте спросить, вы, миссис Феннел, убываете с нашей кухни в Париж ради новой карьеры в качестве модели?

Миссис Феннел громко закашлялась и, схватив двух кроликов, спешно понесла их в кладовку.

Метнув на Клару многозначительный взгляд, Пруденс вышла.

В тот же вечер Пирс сидел в гостиной и читал газету, когда в комнату вошла Пруденс и плотно закрыла за собой дверь.

— Где Клара?

— Понятия не имею, — ответил Пирс, не отрывая глаз от газеты.

— Пирс, ты должен с ней что-то сделать. Она становится неуправляемой!

— Неуправляемой?

— Сегодня я застала эту глупую клушу за тем, что она рисовала на кухне повариху!

— Ну и при чем тут неуправляемость?

— Это еще не все. Она гоняет по проселкам на высокой скорости, поднимая суматоху и создавая хаос, — вроде как пытается учиться управлять автомобилем. Удивительно, как она до сих пор никого не переехала, да и сама не убилась заодно. А в прошлый четверг после обеда ее видели в городе, распивающей стаут в баре «У Кэссиди»! Стаут! Потом она устроила спектакль для конюхов, демонстрируя им все свои прелести, когда лошади, одна за другой, перебрасывали ее через себя. Тебе необходимо каким-то образом унять ее!

Пирс наконец оторвался от газеты и взглянул на нее.

— Что конкретно?

— Скажи этой дурочке, что она, как леди Армстронг, должна вести себя подобающим образом. Что она не может шляться по всей округе, как ей вздумается, на глазах у всей этой деревенщины.

— Видишь ли, вся проблема в том, что мне на это в высшей степени наплевать, — спокойно ответил Пирс.

— Наплевать, собственно, на что именно?

— Меня абсолютно не интересует то, что она делает.

— Это заметно! — Пруденс метнула на него гневный взгляд. — Что ж, в таком случае мне остается сожалеть, что тебе не хватило здравого смысла жениться на богатой женщине, на которую тебе не было бы наплевать. Тогда, по крайней мере, мы могли бы провести новый водопровод и наладить нормальную систему отопления, вместо того чтобы мириться с ее идиотскими экстравагантными выходками!

Пирс вернулся к чтению.

— Думаю, убийство эрцгерцога на другом краю Европы очень скоро определит наше будущее.

Пруденс взглянула на заголовок газеты, гласивший, что убит Франц Фердинанд, эрцгерцог австрийский.

— А к нам это какое имеет отношение?

— Война. Мы все будем участвовать в большой войне.

Пруденс села и задумалась.

— По крайней мере это позволит нам сэкономить на слугах, потому что половину из них призовут в армию. И мне не придется самой избавляться от них. Терпеть не могу увольнять людей.

В комнату вошла Клара в новом шикарном платье.

— Какой замечательный летний вечер, не правда ли? — улыбнулась она. — Могу я уже сказать Феннелу, что мы готовы ужинать? — С этими словами она подошла к шнуру звонка.

— Я тут подумала, чем мы с тобой могли бы заняться завтра? — сказала Клара, когда Пирс тем же вечером вошел в спальню.

— Боюсь, ничего не получится. Я уже пообещал Филли Скотт, что заеду к ней взглянуть на кобылу, которая причиняет ей столько хлопот.

Клара вспомнила, что Филли была одной из тех девушек, которые на приеме у них в саду целый вечер пялились на Пирса и бросали в ее сторону убийственные взгляды.

— Филли Скотт? — недовольно переспросила Клара. — А почему, собственно, ты должен ехать смотреть на ее кобылу?

Он уничижительно посмотрел на нее.

— Почему бы и нет? Она прекрасная девушка, эта Филли. Мы вместе выросли… Действительно, очень жаль, что они такие бедные.

Услышав это, Клара вспыхнула от ревности, подумав, что Филли, будь она побогаче, могла быть кандидаткой в невесты Пирса.

— Если она такая нищая, как она может позволить себе держать кобылу? — спросила Клара.

— Ты утомила меня своими скучными вопросами, — бросил Пирс, направляясь к выходу. — Пойду выкурю сигару. А ты, судя по тому, что я слышал, завтра легко найдешь, чем себя развлечь.

Клара проснулась в четыре утра. Повернувшись, она увидела, что лежит в постели одна.

52

Однажды после обеда Клара сидела за столом в баре «У Кэссиди» и писала письмо матери, когда дверь распахнулась и вошел Джонни Сеймор.

В руках у него был чемодан, и он прямиком направился к стойке. Клара внимательно наблюдала за ним. Она расспросила насчет него, и стало очевидно, что его хорошо знают в литературных и художественных кругах Дублина. А Дублин уже обладал репутацией места, давшего миру таких ярких личностей, как поэт Уильям Батлер Йейтс[16] и его брат-художник Джек, леди Грегори[17] и Джеймс Джойс[18]. Этот мир казался ей блестящим и удивительным, бесконечно далеким от огуречных сэндвичей, послеобеденного чая и незыблемых правил ирландского диалекта английского языка.