– Мне жаль, – вздохнула Лилиан. – Я надеялась, что вы сможете найти здесь что-нибудь важное.

Она повернулась к двери, но в эту минуту мое внимание привлек какой-то предмет.

– Подождите, – остановила ее я, разглядев в полутьме очертания какого-то темного прямоугольного предмета. Я опустилась на колени, протянула руку, и мои пальцы коснулись какого-то кожаного предмета. Я нащупала ручку и застежку. – Здесь может находиться старый портфель?

Лилиан прищурилась, пытаясь рассмотреть предмет.

– В общем, да, – ответила она. – Отец каждый день ходил с ним на работу.

Я вышла следом за ней в библиотеку и, дрожа от нетерпения, открыла портфель. Внутри лежала стопка документов, перевязанная бечевкой, такая же аккуратная, как и в тот день, когда ее положили в портфель. Я потянула за узел, но он не поддавался, поэтому я попыталась просто вытащить документы, но порезала палец бумагой.

– Ой! – воскликнула я и затрясла рукой.

Я повторила попытку, и на этот раз у меня получилось. Лилиан нагнулась ко мне, когда я разложила бумаги веером. Стопка была толщиной не меньше пяти сантиметров. Я изумленно покачала головой, прочитав слова на первой странице: «Показания Степана В. Иванова».

– Боже мой, – ахнула я, – мы нашли!

Лилиан присела на мягкую скамью у двери. Для женщины ее возраста потрясение оказалось слишком сильным, и я встревожилась.

– Это те самые документы, которые вы искали?

– Да. – Я проглядела первую страницу и кивнула. – Судя по всему, ваш отец защищал человека, которого подозревали в убийстве Веры Рэй, матери того самого мальчика, который пропал в 1933 году.

Лицо Лилиан стало серым.

– Не могу в это поверить, – сказала она. – Я не понимаю, почему отец решил спрятать эти документы в тайнике.

Я посмотрела на Лилиан.

– Думаю, за этой историей кроется намного больше, чем все думали, и, возможно, ваш отец знал об этом. Может быть, он хотел отыскать правду, – я снова посмотрела на миссис Шарп. – Вы случайно не помните, может быть, какое-то дело привлекало внимание вашего отца больше других?

– Нет, – ответила Лилиан, – к старости у него развилось слабоумие. Печально, но из-за его болезни мы потеряли много лет. Возможно, и были какие-то дела, над которыми он работал особенно тщательно… Определенно, он не стал бы прятать документы в тайнике за стеной, если бы не считал их очень важными.

У моего деда тоже было слабоумие. Бабушка заметила это, когда он начал ставить коробки с крупой в холодильник. Отец Лилиан мог просто спрятать бумаги без всякой видимой причины, или он понимал, что его разум слабеет, и пытался сохранить их, чтобы никто не смог уничтожить ту правду, которая в них содержалась. Воздух в комнате как будто сгустился, стало страшно. Я убрала бумаги обратно в портфель и встала.

– Вы не будете возражать, если я возьму документы с собой и просмотрю их в офисе? Разумеется, я вам их обязательно верну. И обещаю, что с ними ничего не случится.

– Да, конечно, дорогая, – сказала Лилиан. – Если вы чувствуете в себе силы вытащить правду на свет божий, возьмите их. Мой отец был бы рад узнать, что они в хороших руках.

Мы вышли на лестницу, и я оглянулась через плечо, чувствуя непреодолимое желание убежать, как можно скорее оставить этот дом, но я шла спокойно и медленно.

Когда мы оказались на улице, где щебетали птицы и светило солнце, я с облегчением вздохнула.

– Подвезти вас обратно в город, дорогая? – предложила Лилиан, подходя к машине.

– Это было бы чудесно, спасибо, – ответила я, открывая пассажирскую дверцу «Вольво». Я решила посмотреть на дом в последний раз, внимательно изучила окна спален на верхнем этаже. Следил ли кто-нибудь за нами? Глупости, сказала я самой себе. Когда Лилиан выезжала на дорогу, я крепко прижала к себе портфель, понимая, что в мои руки попало нечто очень важное. И я должна была выяснить, что именно.

* * *

Я как раз усаживалась за рабочий стол в офисе, когда мой телефон зазвонил. Я раздраженно нажала на кнопку. Больше всего мне хотелось сейчас изучить содержимое портфеля.

– Клэр? – прозвучал далекий голос Этана. – Дорогая!

Мое сердце смягчилось, но я продолжала молчать.

– Я сначала позвонил на домашний телефон. Не думал, что найду тебя в офисе в воскресенье.

– Я работаю над материалом, – сказала я.

– Я скучаю по тебе.

Он получил мое голосовое сообщение.

– Я тоже по тебе скучаю, – ответила я, усилием воли прогоняя ревность и гнев, разъедавшие мое сердце. Мне хотелось спросить, что он делает в Портленде и почему он отправился туда с Кассандрой, но я удержалась от расспросов.

– Вчера я целый день проводил собеседования с кандидатами на обучение в Школе Гильдии журналистов, – сообщил Этан. – Устал жутко.

– О, – я почувствовала облегчение, – а я думала, ты…

– Я возвращаюсь сегодня вечером на поезде. Мне бы хотелось с тобой поужинать.

Мои глаза засияли.

– Правда?

– Да. То есть если ты тоже этого хочешь.

– Хочу.

– В семь часов, в «Розовой двери»?

– Да, – ответила я, – буду тебя ждать.

Закончив разговор, я снова сосредоточила все свое внимание на портфеле. Отец Лилиан каждый день ходил с ним на работу, это несомненно. У меня было такое чувство, будто я заглядываю в старый чемоданчик доктора. Вы не можете достать оттуда стетоскоп и не вспомнить о враче, который выслушал им сотни сердец. Да, я остро ощущала присутствие отца Лилиан. Внутри этого портфеля меня ждали секреты, и я думаю, что он хотел, чтобы я их обнаружила.

Лон проспал до полудня. Я смотрела на часы, тикающие у него над головой, молясь, чтобы он проснулся рано и сразу позвонил, как он обещал, чтобы начались поиски Дэниела. Люди слушали Лона. Он обладал властью.

Когда он открыл глаза, я, выпрямившись, сидела в кресле. Лон протянул ко мне руку и жестом велел подойти. Эта рука уничтожила меня прошлой ночью. Я почувствовала приступ тошноты.

– Иди сюда, куколка, – позвал меня Лон, протирая глаза. – Иди и ложись рядом.

– Лон, – я постаралась говорить как можно вкрадчивее, – ты обещал, что поможешь мне найти сына. – Я была очень терпеливой.

– Конечно, красотка, – он зевнул, – но я не встаю с постели без завтрака и… – Лон подмигнул мне, – без секса.

Я покачала головой.

– Нет, – твердо сказала я, – ты обещал.

Лон сел. Игривость уступила место гневу.

– Кто ты такая, что позволяешь себе отдавать мне приказы?