– Мужу вы тоже запрещали видеться с дочерью?

– Почему же? Отнюдь, – запротестовала женщина, – Сергей ездил к ней иногда, но всегда натыкался на скандал.

– Из-за чего?

– Из-за того, что его первая жена была против его контактов с дочерью. Поэтому Сергей предпочитал ездить к дочери летом, когда она жила на даче у бывшей тёщи.

– Тёща не возражала?

– Нет. Она даже разрешила привозить с собой Ростислава.

– И он ездил?

– Да, очень давно. По-моему, в последний раз в подростковом возрасте.

– А потом?

– Потом то ли они дачу продали, то ли он с ними поссорился. Я спросила один раз, но он мне в ответ нагрубил, и я больше спрашивать не стала.

– А как звали дочь вашего мужа?

– Я не знаю. Но всё равно она не может быть Яниной Юрьевной Варфаламеевой! – отрезала Татьяна Леонидовна.

– Почему?

– Потому что если даже она вышла замуж и сменила фамилию, то всё равно должна была остаться Сергеевной!

– Логично…

Чернобородова посмотрела на них с чувством превосходства и спросила:

– Это всё, что вы хотели от меня узнать?

– Пока всё. Мы сейчас отвезём вас домой.

– Уж будьте любезны.

Когда детективы миновали часть спальных районов, Мирослава попросила Мориса остановиться.

– Я хочу позвонить Павловскому, – объяснила она, – он ведь знает Янину с детства. Может, он видел на даче Варфаламеевых и Ростислава, когда он был ребёнком.

– А как же несовпадение отчества и фамилии Янины? Мы же знаем, что она не была замужем. Это может означать, что Ростислав гостил в детстве совсем не у Варфаламеевых.

– Может. Вот это я и хочу узнать.

Она набрала номер Павловского и поприветствовала его. Потом спросила:

– Максим Харитонович, а вы на днях в город не собираетесь?

– Я как раз сейчас в Старом городе, в музее искусств. Освобожусь через час.

– Мы будем ждать вас возле музея.

Видимо, он хотел о чём-то спросить, но торопился и проговорил быстро:

– Хорошо, договорились.

– Поехали в Старый город, к музею искусств. Нам повезло. Павловский в городе.

Но ждать им Максима Харитоновича пришлось гораздо дольше, чем предполагалось. Наконец он появился в дверях, постоял минуту на крыльце и стал спускаться по ступеням.

Детективы выбрались из машины, и Павловский, узнав их, сразу направился им навстречу.

– Здравствуйте. – Он одарил улыбкой Мирославу и пожал руку Морису. – Что случилось? Почему вы меня разыскиваете?

– Мы хотели бы задать вам несколько вопросов. Вы никуда не торопитесь?

– Нет, не тороплюсь. Давайте сядем к вам в машину, – предложил он.

– Да, конечно.

– Я весь во внимании, – проговорил Павловский, устроившись поудобнее.

– Максим Харитонович, вы говорили, что знаете Янину Юрьевну с детства.

– Так и есть.

– А вы не помните, отдыхал ли у них когда-нибудь на даче мальчик по имени Ростислав?

Павловский подёргал себя за мочку уха.

– Мальчик точно был, – сказал он, – но в те времена, когда ещё была жива бабушка Янины. Только звали его не Ростислав, а Славик.

– И когда вы видели его в последний раз?

– Вот тогда и видел.

– А потом он перестал приезжать?

– Скорее всего, да. Бабушка умерла. Янина выросла и навряд ли захотела бы возиться с пацаном. Вот он и не приезжал.

– Спасибо. А родителей Янины вы хорошо знаете?

– Я, конечно, знаком с Юрием Ивановичем и Ксенией Александровной. Но близким знакомством похвастаться не могу.

– Родители Янины не приезжают на дачу?

– Нет. Они её не любят. И раньше не приезжали, а сейчас тем более. Живут безвыездно в городе. Кстати, тут недалеко, на Олениной, 12. Я у них был несколько раз, когда Янина ещё жила с родителями.

– А номер квартиры вы не помните?

– Почему не помню? Помню. Восемнадцать. Но навряд ли они что-нибудь знают о пацане. А зачем он вам?

– Может быть, и незачем.

Павловский озадаченно посмотрел на них, но спрашивать ни о чём не стал. Вместо этого проговорил:

– Я, наверное, домой поеду. А то устал я что-то сегодня.

– Да, конечно, поезжайте, Максим Харитонович.

Когда они подъехали к дому Варфаламеевых на Олениной, день склонился к закату и сумерки поторопились занять место, освобождённое дневным светом. Но в битву с ними тотчас вступили уличные фонари и месяц, принявшийся деловито выплёскивать своё сияние туда, где пространство не было занято строениями и насаждениями, то есть в центры дворов, на газоны и окаймления тротуаров. И благодарный снег тотчас же отражал это сияние, увеличивая общее количество света. Сумеркам оставалось только смириться с тем, что их власть никогда не будет полной.

Дверь в квартире на Олениной им открыла симпатичная моложавая женщина.

Она удивлённо посмотрела на детективов и спросила:

– Вы из полиции? Из-за трупа у Янины на даче?

– Собственно, да. Только мы частные детективы.

– Понятно, только чем мы можем вам помочь?

Она так и сказала – мы. Из чего Мирослава сделала заключение, что хозяйка чувствует себя единым целым с мужем. А вскоре появился и сам хозяин квартиры. Он был высок ростом и, несмотря на седину и морщины, всё ещё очень хорош собой.

– Юра, тут вот пришли.

– Я слышал, Ксюшенька. Только что же ты людей на пороге держишь?

– Да, извините. Проходите, пожалуйста.

У Мориса ёкнуло сердце, ему было безумно жаль, что им придётся причинить этим хорошим, по всей видимости, людям боль. Мирослава в таких случаях говорила, что отступать им всё равно некуда. Они проследовали за хозяевами и оказались в светлой квадратной комнате. Свет лился с потолка. Кроме того, в углу возле дивана светился торшер. На столике возле него лежали журнал и очки. Вероятно, хозяин или хозяйка как раз перед их приходом занимался чтением. И тут они, непрошеные гости. И весь тихий семейный вечер коту под хвост. Хозяйка указала гостям на два кресла, а сами они с мужем присели на диван.

Мирослава решила не затягивать с главным вопросом, ради которого они сюда пришли, поэтому спросила прямо:

– Юрий Иванович! Вы усыновили Янину?

Морис заметил, что Ксения Александровна стала белой как снег. На лице Юрия Ивановича не дрогнул ни один мускул. И голос его не дрогнул, когда он проговорил спокойно: