— Так его, мальчик! — прокудахтал Патер.

Гаунт пристально посмотрел на Тарриана.

— Не доводи их, Тарриан.

— Кого?

— Жильбера и остальных Аристократов. Штурм их не контролирует, а уж я, видит фес, и подавно. Со мной ты нарвешься только на честную ненависть. С ними — получишь выстрел хеллгана между глаз, — бросая эти слова, Гаунт уже чувствовал, что все они здесь пересекают невидимую черту. Черту между агрессивным противостоянием и настоящей войной.

— Пошел ты, грязная иномирская мразь! — выплюнул Тарриан, вытаскивая автопистолет из кобуры.

Жильбер свалил его выстрелом в упор. Из тела Тарриана на спинку деревянной скамьи брызнули ошметки плоти.

Стража УКВГ метнулась к ним, щелкая затворами и стреляя из своих полицейских ружей. Гаунт увидел, как отлетел назад один из Аристократов, задетый в плечо. Штурм, матерясь, отстреливался из табельного пистолета. Аристократы подняли хеллганы и заполнили зал лазерным огнем.

Гризмунд и его офицеры, ничего не видя в глухих капюшонах, в ужасе бросились на пол. Гаунт прижал задыхающегося адвоката и его остолбеневшего клерка к земле, прикрывая гражданских от случайного выстрела. Лазпистолет Даура щелкал, не переставая.

В тесном судебном зале вольпонцы сошлись с УКВГ лицом к лицу, с хеллганами против полицейских помповых ружей, наполняя воздух дымом, кровавой моросью и смертью.

Сальвадор Сондар упал. Стайка кровавых пузырьков выпорхнула из его уха и понеслась к крышке цистерны. Он сдался. Щебет наполнил его, вгрызаясь в плоть, кровь, костный мозг, сознание.

Он сделал то, что приказывал щебет.

Он деактивировал Щит.

Никогда.

Военмейстер Слайдо, отвечая на вопрос, при каких обстоятельствах он мог бы объявить капитуляцию

Огромный Щит исчез с инфразвуковым хлопком.

Окна взорвались по всему улью. Атмосферная температура упала на целых шесть градусов, когда изолирующий купол исчез и в город ворвалась холодная вергхастская ночь. Вихри потревоженного воздуха взметнули огромные дымовые облака, скопившиеся у Куртины, и втянули их в улей, как ядовитый туман. Освобожденная энергия потрескивала на могучей колонне, а транслирующие станции самовоспламенились и горели в ночи.

Сотрясающий и ужасающий шум вкатился в улей. Это был слаженный победный вой миллионов зойканцев.

Маршал Кроу, величественный в своих мантии и доспехах, только что добрался до врат Сондара со свитой помощников. Он остановился на полпути, недоверчиво уставившись в холодную тьму небосвода. Первой его мыслью было: техническая неполадка или даже саботаж, но генераторы Щита были самыми охраняемыми объектами в городе, и он лично распорядился, чтобы рабочие-механики проверяли их каждый час.

Это было что-то невообразимое. Под покровом только что надетых керамитовых доспехов сердце Кроу похолодело — как раз до температуры ночного воздуха. Силовой меч Иеронимо Сондара, самая ценная военная реликвия в улье, показался тяжелым и бесполезным. Кроу взял себя в руки и осмотрелся. Стяги в руках его сержантов-знаменщиков поникли и мрачно покачивались над ним.

— Лорд-маршал? — прошептал его адъютант, майор Отт.

— Мы… — начал Кроу, лихорадочно соображая, но не находя слов. Он разрывался. Ему хотелось вернуться в Главный хребет немедленно и разобраться с корнем проблемы, вернуть Щит. Он нутром чуял, что это Сондар. Ублюдок Сальвадор в конце концов съехал с катушек.

Но здесь, на Стене, уже развернулся бой с превосходящими силами врага. Его люди видели, что он прибыл, и если он сейчас же повернет назад, это подорвет их боевой дух.

Тишина, повисшая после устрашающего воя зойканцев, тишина, которая могла продлиться не дольше нескольких секунд, была внезапно разорвана оглушительными бомбардировками. Вдалеке за возвышающейся над ним тенью Куртины небо было залито желтыми вспышками вражеского огня. Кроу увидел, как к западу от врат взрывается турель, а затем осыпается на площадь Маршалов потоком искр и камня.

Он поднимался, перескакивая через две ступеньки, во главе свиты, вызывая к жизни священный меч, выкрикивая приказы тем, кто был рядом, и защитникам на стене — через микробусину.

Один из этих приказов, прямой и краткий, закодированный на боевом языке дома Кроу, был предназначен Изаку, личному телохранителю Кроу. Могучий гускарл, облаченный в багровый бронежилет, остановился наверху башни и развернулся, выполняя приказ своего лорда. Он побежал через площадь к бронированной служебной машине, которая доставила Кроу к вратам Сондара, и погнал ее во весь опор к Главному хребту.

Сирены и сигналы снова вопили и выли. В приютах и лагерях Коммерции, на всех открытых пространствах улья люди были охвачены смятением. Все видели, как исчез Щит. Всем казалось, что под прикрытием улья они в безопасности, а теперь и эта защита подвела.

Два с половиной миллиона беженцев потянулись на север, к реке, наводнив и запрудив улицы. К их и без того огромному количеству скоро добавились жители внутренних трущоб, рабочие и небогатые гильдийцы, которые все в одно мгновение осознали, что исчезла их последняя защита от Зойки. В мгновение ока улицы наполнились людьми, потоками паникующих, кричащих граждан, пробивающихся к реке, которую им не суждено было пересечь.

Лорд Хеймлик Часс выглянул из скриптория и посмотрел в сводчатое окно. Стилус выпал из его дрожащей руки и поставил кляксу фиолетовых чернил на странице его журнала. Он поднялся, опрокинув резной стул, и, спотыкаясь, подошел к окну, прижал руки к свинцовому стеклу.

— О Сальвадор, — со слезами на глазах произнес он. — Что же ты наделал?

Его дочь, прямо в ночной рубашке, влетела в комнату, и ее перепуганные служанки пытались накинуть на нее бархатную мантию. Снаружи, в зале, лейб-гвардейцы дома Часс с криками носились туда-сюда. Лорд Часс повернулся и встретился с полным обреченности, страха и смятения взглядом дочери.

Он взял ее за руки.

— Меня разбудили сирены, отец. Что…

— Тихо. С тобой все будет в порядке, Мерити, — он погладил ее по волосам, прижав к груди.

— Служанки?

Женщины неуклюже присели. Они сами были полуодеты и напуганы.

— Отведите мою дочь в укрытие аа/6. Немедленно.

— Управляющий готовит укрытие дома, лорд, — сказал Уольт.

— Забудьте о домашнем укрытии! Отведите ее в аа/6 в подземных уровнях!

— Городской бункер, лорд? — выдохнула Франсер.

— Вы что, оглохли или одурели? В подземку! Живо!

Служанки засуетились, таща Мерити. Она вцепилась в отца и рыдала так, что не могла говорить.

— Иди, дочь Часса. Иди же. Я вскоре тоже пойду. Прошу тебя, иди!