На территории оказалось пусто, чисто и круто, как в кино. Они проехали по одной улице, свернули на вторую.

– Выгружаемся!

Салим выгрузился, глянул поверх мощной ограды и присвистнул. Оказалось, Ева – не хухры-мухры, а дочь олигарха!

– Скажешь тоже! – фыркнула Евгения, открывая калитку, которая и на калитку-то похожа не была, а уж калиток-то в своей жизни Салим видел море, так что эта была – олигарх среди калиток, однозначно. – Это тебе не Рублевка, а обычный поселок. Среднего уровня… Вот у нас тут так… Смотри. Ни конюшни своей нет, пи прудов, ни поля для гольфа… О подземном бункере я вообще уже молчу. Даже корты хотели сделать – и не сделали, места не хватило. Приходится на чужих играть, правда у нас ключ от них есть… Входите!

Калитка распахнулась. Машина уехала. Салим вошел вслед за Евой, держа Стаса за руку.

Ключ от соседских кортов у Вигнати действительно был. Это были соседи справа, пройти на корты можно было прямо с участка, калитка за гостевым домиком. Когда-то давно Евкин папа вовсю играл в теннис с дядей Левой. Месяца два они играли, если не больше. Потом дядя Лева уехал в Израиль, а папа в Штаты. Макс с Алкой пару раз на заброшенные корты наведывались. А Ева – ни разочка. Нет, она, конечно, тоже умела красиво махать ракеткой, куда ж современной леди без этого. Но с кем играть-то? Тем более, сейчас в соседском доме жили рабочие, достраивали этаж. Не прыгать же антилопой у них на виду! Где-то за домом залилась собака, гремя цепью.

– Это она от радости, не бойся!

Салим покачал головой. Он на дом покачал, но Ева расценила это по-сво-ему:

– Да точно, точно от радости! Лорда у нас не кусачая и не бесится. Ей просто скучно одной. И есть небось хочется. Мне вот уже хочется чего-нибудь вкусненького. Вы тоже наверняка голодные. Да?

– Я – не очень, – соврал Салим.

– А ты? – Ева нагнулсь к малышу.

Стас не отреагировал. Или слегка напрягся, кажется. «Да уж, не хотела бы я иметь такого брата!» – подумала Ева. Ее сестренки-близняшки намного прикольнее. А брат Макс – это и не брат почти, а как маленький папа. Совсем другое дело. Они вошли в дом.

– Тут у нас большая столовая, а там кухня. Мы чаще всего на кухне едим, сюда таскать далеко. А Любуня сердится, говорит, что ничего ей не далеко таскать, особенно ради гостей или большой дружной семьи.

– А Любуня – это кто?

– Бабушкина компаньонка. Да ты ж ее видел. Вы вместе ехали.

– Неа, не видел.

– Ну и ладно, мало потерял. Ничего особенного. Толстая такая. Но добрая-предобрая, и пироги печет – просто ням! Я б тебя угостила, если б они сейчас были, но кажется…

Ева заглянула в хлебницу, сделанную в виде славянской ладьи, потом в пару пакетов рядом с ней и скривилась:

– Фи! Хлеб заплесневел! Весь! Инна недоглядела. А пирогов нет, конечно…

Она собрала все в один пакет и двумя пальцами понесла вон из кухни.

– А хлеб, между прочим, выбрасывать низя-а! – подколол ее Салим.

Но Ева только плечиками повела:

– А я не выбрасывать! Я непорченое обрежу, а остальное собаке в кашу добавлю.

– Ага, щаз, уже поверил! Если обрежу и в кашу, то зачем уносить с кухни?

– Пф! Ну я ж не тут буду кашу варить!

– А где же?

– Пошли покажу, если интересно.

Они пошли. Для варки собачьей еды и прочих грязных работ было отведено отдельное чистое помещение. На плите стояла гигантских размеров кастрюля со следами многочисленных побегов овсянок-перловок. Ого!

– А ты Лорду увидишь – поймешь, зачем такие размерчики! И потом, глупо ведь варить на один раз.

В углу притулились к стене несколько мешков каких-то круп, один из мешков оказался початым. Впрочем, и коробки с фирменными собачьими кормами и добавками тут тоже водились. В углу деликатно гудел трехкамерный холодильник.

– Надо же, какое совпадение, – рассмеялся Салим. – Мало того, что наших обеих бабушек Верами зовут, они еще и холодильники ухитрились одинаково на разных этажах поставить!

– В смысле?

– В смысле у моей бабушки холодильник стоит не на кухне, а на другом этаже. И у твоей тоже. Только у моей бабушки к холодильнику нужно подняться на один этаж, а у твоей – спустится на пол-этажа!

– У вас холодильник для собаки стоит на втором этаже? – удивилась Ева.

Это холодильник… специально для собаки?! Салим не нашелся, что ответить. У него получилось что-то вроде:

– Аумн… Слушай, а вот тут дома никого нет. А кто бы кормил собаку, если бы ты не приехала?

– Если бы я не смогла приехать, я бы… позвонила Инне, или Алле, или нашим соседям в крайнем случае. Еще есть специальная служба. Мы ею не пользовались никогда, но кто мешает? А вообще-то один разгрузочный день пошел бы псине на пользу. Подумаешь – денек не поесть!

– А не пить?

– А у нее поилка с автонаполнением. Эй, ты что, собаководом к Вигнате решил устроиться?

Ева, пока отвечала на вопросы, успела включить под кастрюлей электроплиту и налить в нее несколько кувшинов воды из-под крана, расположенного тут же.

– Я наверх пойду, там Стас один, – сказал Салим.

– А я тоже иду. Пока еще тут это корыто разогреется!

Ева впервые оставалась в бабушкином доме одна, то есть не одна, а одна-без-взрослых, за хозяйку. Впервые сама собиралась готовить еду Лорде. Но после недавно лихо прокрученного похищения незнакомого ребенка из клиники ей не то что море по колено, океан был по щиколотку. Хозяйка так хозяйка. Все равно этот дом считай что ее собственность. Не отойдет ведь он постороннему никому, в самом деле! Максудом не нужен, сестренки из Америки сюда не прилетят, значит, она – единственная наследница. Будет тут тусняки устраивать. Вот бы тут забацать крутой Хеллоуин для всего класса! Ужин при свечах, а свечи – в тыквах, и всякое такое… Увы, с Вигнатей это невозможно.

– Предлагаю пообедать, а потом позвонить твоей бабушке насчет Стаса.

– Ага. Сначала надо попробовать накормить ребенка. Он почти ничего не ел до больницы. А как сейчас – не знаю. Вряд ли они его вылечили.

– Это точно. Он у вас такой страшненький, тощий… Но очень славный!

Салим только фыркнул: слишком уж поспешно и слишком уж вдогонку

было это «славный».

– А хочешь сначала на Лорду посмотреть?

– Хочу.

…Стасик ждал-ждал брата и незаметно стал потихоньку путешествовать по кухне, пока ждал. Он сразу понял, что это кухня. Солнышкина кухня. Сначала в машине он думал, что они едут домой. Не домой к бабушке, а домой к маме. А потом догадался, что они едут к солнышку. Наверное, мама еще болеет в больнице. Теперь Стас знал, как это – болеть в больнице. Это на много-много-много-много дней, а иногда и навсегда. Стас провел в больнице всего пару суток, но уже знал, что некоторые лежат там по полгода. Мама болеет в больнице, и домой к маме нельзя. А раз не домой к маме, то все равно куда. Стасу было на самом деле почти все равно. Свой мамин дом стал уже забываться. Даже лагерь помнился лучше. В лагере было хорошо, хотя и очень жарко. Там у него в животе еще не было чевяка. Вот бы они опять поехали в лагерь!