– Что?

– Что-что, десятый раз спрашиваю, какой ты шоколад любишь? Горький? Молочный? Белый? Лично я люблю французские трюфели, но я их уже себе взяла, пока ты тут наяву спал!

А вдруг в кармане не все деньги?

– Алё!!!

– Да я вообще шоколад не люблю, я мясо люблю!

Ева уставилась на него, как на идиота.

– Так чего ж мы тогда в мясной отдел не пошли?

– Я в принципе люблю мясо, но сейчас не хочу.

– Ты хочешь, но стесняешься!

– Еще чего!

– Точно стесняешься.

– Нет. Просто не хочу.

– Хочешь.

– Не хочу.

– Хочешь!

– Хочу! – это подал голос Стас, он увидел киндеры. – Хочу кидэ!

– Два? Три?

– Т’иче…

– Три или четыре? Четыре? Скажи: четыре.

– Четы-е!!!

– Молодец! Держи: раз, два, три и четыре. Четыре киндера. Смотри, как здорово! Хочешь еще четыре? Вот таких, мальчуковых? Только ты сам будешь считать! Ну-ка… Раз…

Так Станислав научился считать до четырех.

После сладостей они заглянули в отдел соков и вод.

В отделе соков и вод тележку со Станиславом оставили рядом с тележкой, в которой сидела зеленая девочка зловредного вида в зловредной позе: скрестив и руки, и ноги. Стасик исподлобья взглянул на девочку, а девочка еще более исподлобья – на Стасика.

– Никуда не уходи и из тележки не вылезай! Мы сейчас придем! – сказала Ева, взяла Салима за руку и юркнула вместе с ним в проход между полками.

Стасик не успел испугаться. Он успел только во второй раз посмотреть на девочку и посильнее прижать к себе коробку с волшебными яйцами.

– Это твоя мама? – капризно поджала губы девочка.

Стасик хотел ответить, что мама далеко и болеет, но это было слишком много слов. Он открыл рот и вместо всех этих слов очень четко сказал:

– Да!

– Клёво! – пополамя зависть и восхищение, кивнула девочка.

Стасик смотрел на девочку в светло-зеленой куртке с забавными темнозелеными лягушатами и молчал. Девочка была похожа на лужайку. Лягушата прятались в цветущих кустиках, а за ними из-за кучерявых облачков подглядывали улыбающиеся солнышки.

– Моя мама все равно лучше! – убежденно продолжила разговор девочка.

Стасик смотрел на лягушат и молчал.

– А ты кто?

Стасик хотел ответить, кто он, но это было еще больше слов. Он опять открыл рот и вместо всех этих слов еще четче сказал:

– Цаг’!

– Царь? – уточнила девочка.

– И ко-оль! – уточнил Стасик.

Девочка извернулась и встала на коленки, так, чтобы быть полностью, лицом, поближе к такому интересному собеседнику.

– Царь и король, как в сказке… – протянула девочка. – Клёво! А ты много сказок знаешь?

Стасик промолчал.

– А ты сам умеешь сказки сочинять? Умеешь? Скажи, умеешь?

– Да! – сказал Стасик.

Девочка нравилась ему все больше и больше.

– Юля-а-а!!! Юля, где Алина? Паразитка, я ее убью, если найду! Господи!!! Ты давно тут одна сидишь?!

– Ма, я не одна! Я с мальчиком!

– С каким еще мальчиком? Али-и-на! Где она? О, Господи! Вас на минуту нельзя оставить!

Стасик с удивлением смотрел на странную взъерошенную тетеньку, прижимающую к груди пакеты с соком и вопящую в пространство.

– С хорошим мальчиком! – объяснила Юля. – Он царь-король и сказки умеет сочинять!

– Али-на! Вот дрянь, а! С хорошим мальчиком? Царь-король? Да ты посмотри, во что он одет! Оборванец! Алина!

– А вот это не ваше дело!!! – Ева подошла сзади, услышала последнюю фразу и возмутилась.

Салим с тележкой чуть отстал, пропуская встречные тележки. Он про оборванца не слышал.

– Девочка, тебя вообще никто не спрашивает! – отмахнулась женщина. – Алина!!!

– Ма, это не девочка! Это его мама!

– Что-о?! Мама? Еще лучше! Нагуляют в тринадцать лет, а потом плюют на своих детей! Сама в «Праде», а на ребенке пальто с помойки! Мамаша, тоже мне!

– Что-о?! – Ева на мгновение растерялась.

До скандала оставались считанные секунды.

– Зачем нам столько много соков? Мы же только за пеной для ванны приехали! – Салим подъехал только что, он не понял, что тирада про мамашу относилась к Еве. – Ну, еще за хлебом и киндером…

– Я тебя умоляю, не говори «столько много»!!! Или «столько», или «так много». А то уши вянут!

Ева была злая, раздраженная чем-то, и Салим мудро решил промолчать, хотя не понял, что могло служить причиной для столь быстрой смены настроения.

– Алина!!! Наконец-то!

Упитанная Алина лет десяти-одиннадцати появилась на горизонте почти одновременно с Салимом. Тетка немедленно принялась за надавание дочке по шее и про чужую нерадивую малолетнюю мамашу временно забыла. Алина начала оправдываться, визжать и реветь. Ева махнула рукой, развернула тележку со Стасиком.

– Ну их! Поехали за пеной!

Дорога к пенам, гелям и шампуням пролегала сквозь детскую одежду.

– Стой.

– Зачем?

– Я хочу купить Стасику осеннюю куртку.

– У него есть.

– Вы послезавтра уедете. В магазин мы больше не попадем. Пусть это будет ему от меня подарок. На день рождения.

Царя-короля вытащили из-под завалов хлебов и сладостей и частично раздели. Четвертая по счету куртка оказалась в самый раз. И пятая тоже. Пятая оказалась комбинезоном. Комбинезон оказался зимним.

– Пусть будет два подарка! – решила Ева.

– Так нельзя! – запротестовал Салим.

– Почему? – насмешливо сощурилась Ева. – Потому, что дорого, да?

– Ну… да! Это же не твои деньги!

– Мои!

– Нет! Ты еще сама не зарабатываешь! Это твоей бабушки!

– Это мои. Это дедушкино наследство. А я – его внучка. Понятно?

– Ну и что? Потратишь все, и они кончатся за один день!

– Ты дурак. Как деньги могут кончиться?! Они же растут. Мы же проценты получаем. У нас фирмы есть. Акции. Все растет. Ты что, совсем ничего не понимаешь?

– Все равно нельзя ребенка баловать! – буркнул Салим.

– Один раз в жизни – можно! – возразила Ева. – Вот уедете послезавтра – и все кончится. А сегодня – можно.

Салим посмотрел на рыжее чудо в кофточке всех цветов радуги и ему вдруг стало холодно и даже страшно. И странно. Послезавтра все кончится. Он ее больше никогда не увидит!!!