— Ларс тогда был уже не ребенок.

— Что значат восемнадцать-девятнадцать лет для матери! Могу спорить, для Маргарет он до сих пор ребенок. Материнское отношение не меняется с годами. — Маркби покачал головой, думая о другом. — И еще мне хотелось бы узнать вот что: кто заплатил Кимберли денег, незадолго до ее исчезновения. — Он задумчиво поскреб затылок. Теперь его всклокоченные волосы вполне соответствовали вытянувшемуся от усталости лицу, на котором резко проявились морщины. — Маргарет говорит, что не стала платить, а выставила девушку из дома. В этом я ей верю. И куда они делись? Я имею в виду деньги. Кимберли не могла их потратить, у нее не было на это времени. Можно подумать, что это мелочь. Ну делись куда-нибудь, какая разница? Но мне кажется, это важно. Если бы их нашла Джоанна Оутс, она сообщила бы об этом полиции, которая расследовала исчезновение девушки. И это наверняка было бы отражено в полицейском отчете. Возможно, расследование бы не остановили. Просто полиция отнеслась бы к исчезновению Кимберли более серьезно.

— И попыталась бы выяснить, откуда они. От кого и по какому случаю, — пробормотала Мередит.

— Да, — сказал Маркби. — Это тоже. Отсутствие этих денег наводит на определенные размышления. Их могли выкрасть обратно из опасения, что полиция начнет задавать вопросы. Может быть, Кимберли отдала их кому-нибудь на сохранение, а этот человек их присвоил. Если бы знать.

Он поставил кружку на стол.

— Однако хватит на сегодня. Пойдем в постель?

— Я уже думала, ты никогда этого не предложишь.

На следующее утро дождя уже не было. Алан Маркби позвонил на службу и предупредил, что немного опоздает, а заодно попросил Прескотта съездить к миссис Этеридж. Смерть Дэнни не означала, что расследование по делу Кимберли будет отложено. Для него самого, однако, новое дело имело приоритет.

Голова была ясной, и только легчайшая боль напоминала о выпитом вчера. День начался хорошо — Алан позавтракал вместе с Мередит. По дороге на кладбище он представил, как это было бы — всегда завтракать с Мередит. Когда-нибудь. Когда-нибудь он склонит ее к более фундаментальным отношениям, чем нынешние.

Он оставил машину и пошел по влажной траве к сараю. Там уже стоял полицейский — чтобы в сарай не рвались зеваки. Он разговаривал с отцом Холландом.

Маркби приветствовал обоих.

— У меня это просто в голове не укладывается, — сказал священник. — Почему? Я и не думал, что Дэнни склонен к самоубийству. Я всегда считал, что он простой парень, с довольно безразличным и даже ироничным отношением к жизни и смерти. Как это ни печально, но я, по-видимому, совершил непростительную ошибку.

Отец Холланд говорил так, будто считает версию с самоубийством единственной. Маркби было жаль священника, которого снедало чувство вины, но он решил пока не разубеждать его. Нет резона все усложнять. В конце концов, смерть могильщика действительно может оказаться самоубийством. В глубине души он был уверен в обратном. Однако это был всего лишь инстинкт полицейского, обостренный долгими годами службы. Криминологическая экспертиза покажет.

Он обменялся дежурными фразами с полицейским и вошел в сарай, в дневном свете выглядевший вполне мирно. В углу стояла газонокосилка, такая древняя, что ее никто не стал бы красть. Это об нее он ударился лодыжкой. Лодыжка еще болела — сегодня даже сильнее, чем вчера. Были и другие инструменты: совковые и штыковые лопаты, мотыга, несколько садовых секаторов. Много всего. «Со всего этого надо будет снять отпечатки пальцев», — подумал Маркби. Он посмотрел на потолочную балку. После того как Дэнни сняли, веревку тоже забрали — в качестве вещественного доказательства.

Маркби выглянул наружу:

— Что сказал Гордон по поводу веревки? Это их веревка?

— Не знаю. — Отец Холланд нахмурился. — У них вообще-то есть свои веревки. С помощью их они опускают гроб в могилу. Теоретически, веревки могут порваться. На моей памяти этого еще никогда не случалось, но где-то в сарае должны быть запасные.

Маркби огляделся. Никаких веревок видно не было. В таком случае, возможно, Дэнни повесился или был повешен именно на запасной веревке для гроба. Подходящее название, ничего не скажешь…

Все четыре угла сарая были затканы паутиной. В одну из сетей попалась большая муха. Она жужжала, а за ней следил паук. Вот он начал не спеша продвигаться к своей жертве. Маркби отвернулся. Calliphora vomitoria. Мухи. Насекомые. Перед тем как захоронить, тело где-то держали. Не исключено, что в таком вот сарае. А Буллен молчит. И будет молчать, пока кто-либо из семейства Холден под подозрением. Это не значит, что кто-либо из них виновен, просто старик Буллен так считает.

Маркби был убежден, что Буллен только похоронил девушку — больше ничего. Может быть, он нашел тело на кладбище. Если бы только была возможность выяснить поточнее. Это был бы еще шажок к выяснению личности убийцы. Но Буллен ничего не скажет. Маркби надеялся со временем завоевать его доверие. Но спешить с этим нельзя. Можно спугнуть старика.

Что касается смерти Дэнни, то он пока не связывал ее с делом Кимберли. Но все же два тела на одном кладбище — точнее, два тела, которых тут быть не должно, — наводили на определенные подозрения. Он вышел из сарая.

— А где сейчас Гордон? Дома?

Отец Холланд кивнул:

— Вчера вечером он пробыл у меня где-то час. Немного успокоился и сказал, что хочет пойти домой. Он говорил что-то о кухне и о том, что у него там еда стоит на столе. Он плохо выглядел, но, похоже, уже пришел в себя. Я позволил ему уйти. Сегодня я его еще не видел. Только собираюсь к нему.

— Тогда я с вами, — сказал Маркби. — Поговорю с ним, пока шумиха не поднялась.

Через пятнадцать минут они оказались на улочке, где стоял ветхий дом братьев Лоу, а теперь только Гордона. Дорога здесь была грунтовой, со щебнем и крупными камнями. В выщербины набралась вода. Это была самая окраина города — дальше тянулись поля. Улочка состояла из четырех домов. Перед каждым неопрятный палисадник и куча мусора: старые ванны, облезлые корпуса автомобилей, сломанные холодильники.

Они прошли мимо первого дома. Из приспособленного под конуру дощатого ящика вылез лохматый пес неопределенной породы и облаял их. К лаю присоединился человеческий голос, с ругательствами приказывавший псу замолчать.

— Вот местечко! — сказал Маркби. — Собаки на людей гавкают, хозяева на собак.

Шедший впереди отец Холланд не обратил внимания на эту натужную попытку пошутить.

— Их дом самый последний. Гордона не видно, но занавески на окнах раздернуты. Это хороший знак. Видимо, он уже встал.

Маркби взглянул на верхние узкие окна — слепые глаза под нахмуренным лбом крыши. Дом имел заброшенный вид. У Маркби возникло плохое предчувствие.

Они постучали вначале в переднюю дверь, потом обошли дом и постучали в заднюю. Они принялись колотить в дверь и звать Гордона — безрезультатно. Заглянули в немытые окна, но никого не увидели.