Отец Холланд приподнял заслонку на щели для корреспонденции и закричал:

— Гордон, это Джеймс Холланд, священник! Открой! Ты там, Гордон?

Нет ответа. Священник повернулся к Маркби. Его лицо было искажено.

— Он сделал какую-нибудь глупость! Какой я дурак, что его отпустил! Братья были очень близки. Вы видели, в каком он вчера был состоянии. Надо было оставить его у себя. Нельзя было позволять ему идти домой! Он что-нибудь с собой сделал. Алан, нам надо попасть внутрь как можно скорее! Счет может идти на минуты!

Они опять бросились к задней двери. Там под дождевым желобом стояла большая старая деревянная бочка. Из-за недавних дождей она переполнилась и вследствие этого была прикрыта крышкой. Маркби сдвинул крышку и заглянул внутрь. Мало ли в бочках трупов находили?

В этой была только дождевая вода. Он окунул в нее пальцы: мягкая, словно воздух, совсем не похожая на грубую хлорированную жидкость, текущую из водопроводных кранов. Та хоть и обеззараженная, но все равно непригодная для питья.

Он поставил крышку на место.

— Может, он уже ушел?

— Но ведь еще рано! — возразил священник.

Маркби взглянул на часы:

— Полдесятого. Вряд ли для Гордона это рано. Держу пари, летом они поднимаются часов в шесть, если не раньше.

Из соседнего дома вышла женщина с тазом настиранного белья. Остановившись посреди заросшего сорняками огорода, она стала пристально смотреть на них.

— Мы ищем Гордона Лоу! — крикнул ей Маркби. — Вы его не видели сегодня?

— Гордона? Не-а, не видела.

Женщина повернулась и направилась к протянутой между двумя столбами бельевой веревке.

— Мы теряем время! — в отчаянии воскликнул Холланд. — Я никогда себе не прощу, если и Гордон… сделал с собой то же, что Дэнни!

— Мы еще не знаем, что именно произошло с Дэнни! — резко возразил Маркби. — Так что погодите себя винить. Но я с вами согласен. Мы должны попасть в дом.

Рядом с дверью валялись пустые мешки из-под картошки. Маркби взял один и обернул им правую руку. Валявшейся неподалеку половиной кирпича разбил окно в кухне. Защищенной рукой дотянулся до защелки и открыл окно.

— Осторожнее, Алан! — машинально прошептал отец Холланд, когда Маркби подтянулся и влез внутрь. Холланд тихо спросил: — Не видно там Гордона?

Оказавшись внутри, Маркби огляделся. Никакой приготовленной Гордоном еды, о которой говорил священник. В сушилке тщательно вымытые кружки и тарелки. Он подошел к двери. Заперта, ключа в замке нет.

В разбитом окне маячила черная борода отца Холланда.

— Что там? Можете открыть дверь? Или мне тоже надо лезть через окно?

Вряд ли грузный священник справился бы с такой задачей.

— Джеймс, идите к передней двери! — крикнул Маркби.

На передней двери стоял замок с вертушкой, и Маркби удалось открыть его, хотя и с трудом. По-видимому, этой дверью почти не пользовались, рама разбухла от сырости, и язычок ходил очень туго. Маркби потянул дверь на себя. Сверху посыпались пыль и дохлые насекомые. Отец Холланд ворвался в дом.

— Гордон! — заревел он.

— На первом этаже его нет. Пошли на второй.

Они поднялись по узкой лестнице. В обоих крохотных спальнях постели были аккуратно заправлены. Никаких следов того, что здесь кто-то ночевал. Зайдя в спартанскую ванную, Алан провел пальцем в потрескавшейся раковине. Сухо, как в пустыне.

— Ну, — сказал он, повернувшись к стоявшему в дверях священнику, — он приходил сюда вчера вечером, потому что он куда-то дел еду, вымыл посуду, прибрался в комнате. Затем он ушел через заднюю дверь, заперев ее и забрав с собой ключ. Неизвестно, когда именно, но, предположительно, тоже вчера. Утром его тут не было. И вот вопрос: куда он направился?

Отец Холланд скривился, как от боли:

— Я не знаю! У него никого не осталось! Повесился где-нибудь на дереве! Бедняга!

— Джеймс, не выдумывайте! Он либо сам объявится, либо мы его найдем. Все с ним нормально. Просто надо его найти.

Пора было уходить, но сначала отец Холланд нацарапал записку Гордону на листе, вырванном из записной книжки Маркби, и оставил ее на кухонном столе.

— На случай, если он вернется. Я написал, чтобы он немедленно со мной связался.

— Хорошо придумано. Я позвоню в местный участок и распоряжусь, чтобы они начали его искать. Затем поеду к себе в отдел и брошу на поиски всех, кого смогу. Джеймс, вы возвращайтесь домой. Если Гордон и захочет с кем-нибудь поговорить, то, скорее всего, именно с вами. Если вам нужно будет отлучиться, оставьте кого-либо дежурить вместо себя. Одного из полицейских с кладбища, если никого больше не найдете. Я предупрежу их. И не волнуйтесь, Джеймс. Вероятнее всего, он бродит где-нибудь сам не свой. Мы его найдем.

По крайней мере, Алан Маркби очень надеялся на это.

После раннего завтрака с Аланом Мередит приехала к себе домой. Настроение у нее было так себе.

— Опять вас задвинули, мисс Митчелл! — сказала она вслух. — Полицейская работа главнее всего на свете!

Она не имела ни малейшего представления, когда снова увидит Алана. Сегодня, в связи со смертью Дэнни, дел у него выше головы. Но, по правде говоря, расстраивалась она так, для проформы. А занимало ее другое.

Занимала ее Энджи Причард. Разговор с ней не выходил у Мередит из головы. Ясно, что Энджи считает, что Маргарет Холден убила Кимберли. Не имеет значения, какими обстоятельствами она это объясняет — чересчур сильной материнской любовью или временным помешательством, — обвинение в убийстве остается обвинением в убийстве.

Возможно, она права. Возможно, Маргарет Холден убила Кимберли. Но это еще не доказано, и простое чувство справедливости говорило Мередит, что нельзя позволять Энджи разгуливать и убеждать каждого встречного, что Маргарет — убийца.

Она рассказала о версии Энджи Алану. К ее облегчению, он воспринял ее скептически. Но он ведь не может не понимать, что теоретически такое могло произойти. Он же не может просто сбросить Маргарет со счетов — или Ларса, если на то пошло.

— Значит, — пробормотала Мередит, — придется самой найти доказательства того, что Энджи ошибается.

И кроме того, она терпеть не могла играть вторые роли, тем более в полицейском расследовании.

Но кто еще, кроме Холденов, к которым не обратишься, может пролить свет на это дело? Мередит села за стол и составила список всех, кто имел к нему какое-либо, даже самое мимолетное отношение, затем вычеркнула Маргарет и Ларса. Остались Буллен, Саймон Френч, Дженифер Фицджеральд — в девичестве Юровиц, Дерек Арчибальд, миссис Этеридж и покойный отец Эплтон. Последнее имя отпадало по объективным причинам. Адреса Дженифер в Ноттингеме у нее не было. Оставались четверо.