Маркби уже не мог отказаться от разговора. Он покорно спросил:

— Ну, в чем дело? — втайне надеясь, что оно состоит не в просьбе о материальной помощи партии.

— Видите ли… дело в деньгах. В некоторой сумме, — сказал майор Уолкотт. С таким же смущением он, вероятно, заговорил бы о порнофильмах.

— В деньгах? — переспросил Маркби. — Каких деньгах?

— Тех, что я заплатил той девушке, Кимберли Оутс.

Повисла пауза. Затем Маркби сказал:

— Вы так долго меня ждали. Я уверен, вы проголодались. Я тоже как раз собрался перекусить. Здесь рядом есть паб, где делают неплохие сандвичи. Присоединитесь ко мне? Там, за пинтой пива, вы мне все спокойно расскажете.

Было около двух, когда Маркби с майором Уолкоттом добрались до паба. Посетители, пришедшие на ленч, уже потянулись к выходу. Кухня была закрыта, но сандвичи заказать было можно.

Они устроились в углу с пинтовыми кружками пива и сандвичами с копченым лососем. У майора Уолкотта не было аппетита. Не притрагиваясь к еде, он потихоньку потягивал пиво, в то время как Маркби, голодный как волк, поглощал сандвич и ждал, когда майор начнет свой рассказ.

— Маргарет приходила к Эвелин. — Уолкотт кашлянул. — Она сказала, вы приезжали к ней и спрашивали о девушке, Кимберли Оутс. Вы полагали, что Маргарет заплатила девушке деньги. Это обвинение очень ее расстроило.

— Мне очень жаль, — с полным ртом сказал Маркби, — но мы не всегда можем соблюдать деликатность. Иначе расследование остановится. Мы стараемся не беспокоить никого понапрасну.

— Я это понимаю! — заверил его Уолкотт. — Естественно, вы обязаны задавать такие вопросы. И Маргарет это тоже понимает. Она считает, что, принимая во внимание обстоятельства, вы проявили столько такта, сколько вообще возможно. — Он опять кашлянул. — Маргарет очень волевая женщина. У нее была нелегкая жизнь. Вся эта история ей очень много крови попортила. После ее ухода мы с Эвелин посоветовались и решили, что мне следует поговорить с вами. Чтобы прояснить дело. Чтобы вы больше не беспокоили Маргарет по этому поводу. И кроме того, такие вещи обязательно в конце концов выплывают. Но я бы хотел подчеркнуть, что все должно остаться между нами.

— Это полицейское расследование, — напомнил Маркби. — Мы поддерживаем конфиденциальность, когда это возможно, и публикуем только необходимые сведения. Но я не могу ничего обещать.

Уолкотт кивнул:

— Я понимаю. — Помолчав немного, он продолжил: — Прежде всего, я должен кое-что объяснить. Мы с Ричардом Холденом дружили всю жизнь. Ну, почти. Мы учились в одном классе. После школы наши пути разошлись, но мы не теряли друг друга из виду. Когда я вышел в отставку, Ричард предложил мне снять один из принадлежащих ему домов за мизерную плату. Впоследствии я смог частично отплатить ему за доброту — немного помогал его сыну, когда он начинал политическую карьеру. Но что я, собственно, мог сделать! Просто рассовывал буклеты по почтовым ящикам и беседовал с избирателями.

— Для кандидатов в парламент это очень нужная работа, — сказал Маркби, не покривив душой. Без таких людей, как майор, разъяснительную работу среди жителей проводить почти невозможно.

— Когда ходишь по домам, встречаешь разных людей, — отвлекся майор. — Некоторые с ругательствами захлопывают дверь. Большинство все же относятся к тебе с уважением. Многим просто скучно тебя слушать. Трудно выбить хоть искру энтузиазма.

— Понимаю.

Последние посетители бесшумно вытекли через дверь на улицу. Владелец переглянулся с Маркби и задвинул засов. Паб закрылся до вечера. Суперинтендент, которого владелец хорошо знал, мог оставаться столько, сколько ему было угодно. Владелец прошел в недоступные для посетителей недра паба и, скорее всего, тоже принялся за ленч. Уолкотт прочистил горло. Его кашель метнулся через пустое пространство бара.

— Так вот, мы с Ричардом были друзьями. Возможно, мне стоит его описать, вы ведь с ним не были знакомы. Он был очень сдержанным человеком, однако это не значит, что он не был способен на глубокие чувства. Он очень любил Маргарет и Ларса. Я должен это подчеркнуть! — Майор наклонился вперед, его выпуклые бледно-голубые глаза остановились на лице Маркби. — Он их очень любил, но не умел общаться с мальчиком. Он мне жаловался: «Нед, я ума не приложу, о чем мне с ним говорить». Но он гордился им, и было за что. Ларс рос умным парнем, видно было, что у него большое будущее. Ричард тоже был далеко не глуп, но он как-то не смог найти себе подходящего занятия в жизни. Мне всегда казалось, что ему нужно было пойти в ученые.

— А что он делал? — спросил Маркби. — Я имею в виду, чем он занимался?

— Ну, в конце концов он стал заниматься только поместьем. Несколько раз был директором в коммерческих компаниях. Большую часть жизни провел в Сити, в одном из торговых банков. Но это все было, что называется, не его. Ему пришлось сделать кое-какую карьеру, потому что не хватало дохода с поместья. Хотя он бы охотнее всего вел жизнь сельского джентльмена, как это было в старые времена. Читал бы книги. Но, к сожалению, в наше время это невозможно. Бедный Ричард. Мне всегда казалось, что он родился не в то время. Ему бы жить в начале века, при Эдуарде! — Уолкотт кашлянул. — А Маргарет вела домашнее хозяйство и помогала Ричарду в ведении дел. Он полностью полагался на нее. Но она слишком много времени уделяла Ларсу. Просто нянчилась с ним. Мать, что поделаешь. У нас с Эвелин нет детей, и иногда я думаю, что это к лучшему. Чертовски это трудное дело — растить детей. Я думаю, Ричард иногда чувствовал себя оставленным на обочине. В Маргарет было много от Брунгильды, вы понимаете, о чем я? Очень красивая, особенно в молодости. Очень хорошая, хотя и властная, хозяйка. Однако жить с ней, по моему мнению, было несладко. Слишком высокие стандарты. В своем собственном доме Ричард не чувствовал себя как дома — простите за каламбур. Но он их любил!

— Ясно.

Маркби не совсем понимал, почему Уолкотт так настаивает на том, что Ричард любил семью. Видимо, это должно было выясниться позднее.

Майор сделал большой глоток пива, подкрепляясь перед следующей частью истории.

— В конце жизни Ричард сильно болел. Рак. Тогда его еще не умели сдерживать так хорошо, как сейчас. Он прошел все медицинские процедуры, какие только можно, потом наступил момент, когда никаких вариантов уже не осталось. Они пичкали его таблетками. Именно из-за таблеток все и произошло. Когда человек под завязку накачан лекарствами, это влияет на мышление. Он начинает вести себя как сумасшедший. — Уолкотт устало махнул рукой. — Я оправдываю его. Чужая душа потемки. Я никогда особо не верил психиатрам. Мне очень тяжело было решиться прийти к вам сегодня, Алан. Когда я вот так обсуждаю Ричарда, мне кажется, что я предаю нашу дружбу. Но Ричард сам бы не хотел, чтобы из-за него на Маргарет или Ларса была брошена тень. Я всю ночь не спал, думал. И все же решился прийти.

— И за это мы вам благодарны, — проявил вежливость Маркби.