НОАК возобновила наступление по всему фронту и, форсировав Янцзы, в течение мая-августа 1949 года овладела Нанкином, Шанхаем, Синином, Ланьчжоу и столицами других ключевых провинций страны. Правительство Ли Цзунжэня в срочном порядке было эвакуировано в Чунцин, а победившая КПК 1 октября 1949 года провозгласила в Пекине создание Китайской Народной Республики (КНР), первым главой которой стал председатель ЦК КПК Мао Цзэдун, занявший пост председателя Центрального народного правительства КНР.

Между тем относительно недавно, после публикаций А. М. Ледовским архивных материалов секретной миссии А. И. Микояна в Китай в январе-феврале 1949 года, во всей полноте стала очевидна «новая позиция советского руководства в отношении КПК и Гоминдана». Беседы А. И. Микояна с Мао Цзэдуном и другими лидерами КПК в Сибайло зримо показали горячее желание Москвы оказать максимальную помощь КПК в достижении окончательной победы над Гоминьданом и преобразовании Китая на социалистических началах. Причем, как утверждают сам А. М. Ледовский, а также его младшие коллеги Р. А. Мировицкая и Б. Т. Кулик, все эти беседы «ставят жирный крест на застарелых измышлениях, будто советское руководство стремилось навязывать свою волю КПК, диктовать ей тактику и стратегию революционной борьбы и социально-экономических преобразований. В реальности, несмотря на настойчивые обращения руководства КПК к И. В. Сталину за «указаниями», он неизменно подчеркивал, что ни о каких указаниях не может быть и речи, что КПК целиком и полностью является самостоятельной партией, к которой он относится с глубоким уважением, что он может лишь высказывать свое мнение по тому или иному вопросу, но ни в коей мере не претендует на непременную реализацию своих советов и не будет в претензии, если их не примут»[305].　

Не меньшее значение имеют и архивные материалы секретного визита в Москву делегации ЦК КПК во главе с Лю Шаоци в июне-августе 1949 года. До недавнего времени об этом визите и переговорах Л. Шаоци с И. В. Сталиным тоже было почти ничего неизвестно, за исключением официальной информации о визите какой-то делегации Гао Гана. Между тем именно «в ходе визита Лю Шаоци были заложены основы… советско-китайского сотрудничества по всем направлениям», закрепленные затем в «Договоре о дружбе, сотрудничестве и взаимопомощи между СССР и КНР». Речь, в частности, шла о направлении в Китай советских спецов, о помощи в создании китайского военно-морского и торгового флота и о беспрецедентном решении ЦК ВКП(б) о предоставлении ЦК КПК «партийного кредита» в сумме 300 млн. долларов[306].

Наконец, в декабре 1949 года, накануне сталинского юбилея, начался знаменитый визит китайской партийно-правительственной делегации во главе с Мао Цзэдуном, который завершился заключением большого «Договора о дружбе, сотрудничестве и взаимопомощи между СССР и КНР», подписанного в Москве 14 февраля 1950 года министром иностранных дел СССР А. Я. Вышинским и премьером Государственного административного совета и министром иностранных дел КНР Лю Шаоци.

Надо сказать, что вокруг этого визита уже давно сложилось немало разных баек, в том числе самая ходячая из них, что, дескать, И. В. Сталин чуть ли не целый месяц «мариновал» Мао Цзэдуна и не принимал его. Однако на самом деле, как доказал А. М. Ледовский, И. В. Сталин, а также Г. М. Маленков, В. М. Молотов, Н. А. Булганин и А. Я. Вышинский приняли Мао Цзэдуна сразу же в день его прибытия в Москву, поздним вечером 16 декабря 1949 года[307]. Их общение носило теплый и взаимно уважительный характер, и после окончания протокольной части встречи состоялось дружеское обсуждение всего спектра советско-китайских отношений и ряда важных международных проблем. А вечером 21 декабря, в день 70-летия И. В. Сталина вождь китайских коммунистов лично присутствовал на торжественном собрании по этому случаю в Большом театре Союза ССР.

Как уже было сказано, по итогам этого продолжительного визита был подписан «Договор о дружбе, союзе и взаимной помощи между СССР и КНР», который до сих пор вызывает дискуссию в научном сообществе, в частности между А. М. Ледовским и Б. Т. Куликом. Этот спор в основном касался сравнения двух советско-китайских договоров — 1945 и 1950 годов, — а также тех побудительных мотивов, по которым И. В. Сталин пошел на гораздо большие уступки Мао Цзэдуну, чем Чан Кайши. А. М. Ледовский, без малого десять лет прослуживший на дипломатическом поприще в Китае, дал такое объяснение этому феномену: «Чтобы КПК действительно стояла на позициях «вечной и нерушимой дружбы» с СССР, как об этом неоднократно заявляли Мао Цзэдун и другие руководители КПК, И. В. Сталин решил в дополнение к помощи», оказанной КПК для победы над Гоминьданом, «преподнести в дар все имущественные и другие права, полученные Российской империей и СССР в Маньчжурии по договорам и соглашениям с Китаем, которые руководителями КПК были признаны вполне равноправными». В частности, речь шла о безвозмездной передаче КНР всех прав по совместному управлению КВЖД и всего ее имущества, полном отказе от совместного использования военно-морской базы в Порт-Артуре до 1975 года и выводе оттуда советских войск до конца 1952 года и о передаче в собственность правительству КНР торгового порта в Даляне уже в начале 1951 года. Сам А. М. Ледовский объяснял подобный курс тем, что именно И. В. Сталин «в своей политике на китайском направлении превыше всего ценил стратегическую значимость отношений между СССР и КНР». Кроме того, он считал, «что КНР, находясь в условиях жесточайшей блокады, созданной США и их союзниками, ниоткуда, кроме как от своего друга СССР, не мог получить жизненно необходимую ему поддержку по восстановлению и развитию экономики, а также обеспечению своей безопасности». Более того, И. В. Сталин сознательно, последовательно и твердо «придерживался принципа полного равенства между нашими партиями и государствами, безоговорочно отвергал формулу деления их на «старшего брата» и «младшего брата», хотя эта формула прямо-таки навязывалась маоцзэдуновским руководством КПК»[308].

Кстати, такой же подход И. В. Сталин демонстрировал и позже, когда в августе-сентябре 1952 года встречался и лично вел переговоры с главой правительства КНР Чжоу Эньлаем в Москве[309]. И несмотря на то что в то время даже в руководящих кругах бытовало мнение, что экономическое сотрудничество с Китаем невыгодно Москве, что мы направляем туда на льготных условиях, во многом даже бесплатно сложное машинное оборудование, бесценную научно-техническую документацию и высококвалифицированные кадры, И. В. Сталин и на сей раз по соображениям «большой стратегии» пошел навстречу просьбам и пожеланиям руководства КПК, которые ему изложил Чжоу Эньлай.

Надо сказать, американская Администрация расценила новый советско-китайский договор как прямой вызов США, хотя реально он