Грузовик их, впрочем, остался возле пляжа. Поэтому Борцовка отвез их обратно на побережье – грузовик стоял на месте, и чемодан был по-прежнему пристегнут к платформе.

– Темнеет, – сказал Борцовка.

На дорогах под Аденом в темноте будет опасно. Борцовка предложил заночевать и уехать утром. Он знает надежное место.

Мохтар понимал, что это ошибка, что надо выметаться отсюда, пока можно, но день клонился к вечеру, а в глазах у Борцовки, который так драматично возражал против их поимки, читался намек на легкое недоверие к трио Мохтара. Умчаться в спешке будет подозрительно.

Они сели в грузовик, следом за Борцовкой доехали до гостиницы «Аль-Гадир» и припарковались у входа на совершенно вымершей улице.

Борцовка вылез из джипа и провел их в вестибюль. Он знал владельца – худого усатого человека за сорок.

– Позаботься об этих ребятах, – сказал Борцовка. – Это мои друзья.

Гостиница была дешевая и убогая. Все трое попрощались с Борцовкой и зашагали к лестнице.

– Ой, погодите, – сказал Борцовка. Все трое обернулись. – Поосторожнее сегодня. Тут есть люди – вот как те, которые вас забрали. – (Мохтар понял, что подразумевается Аммар.) – Они ночами ходят по городу, буянят. Вряд ли придут сегодня, но вы все же остерегитесь.

Мохтар, Садек и Ахмед вымотались и эмоционально выдохлись. Они рухнули на кровати, и постепенно Ахмед восстановил самообладание, утраченное в тюрьме. Мохтар лежал на постели, глядел в стену, и ему становилось все больше не по себе. Зря они остались в Адене.

А вот Садек вел себя так, будто в отпуск приехал. Захотел поменять номер, чтобы вид был получше.

– Ты серьезно? – спросил Мохтар.

– Тут же никого нет, – сказал Садек. – Номера с видом на океан наверняка свободны. Можно по номеру на каждого.

И думать забудь, посоветовал ему Мохтар. Садек надулся и ушел в душ.

– Ты как? – спросил Мохтар Ахмеда.

– Нормально, – сказал Ахмед. – Но я был уверен, что мы в этой камере сдохнем.

Из ванной вышел Садек. Белье у него было камуфляжное.

– Ты спятил? А ну снимай! – заорал Мохтар.

Вряд ли народному комитету представится случай увидеть белье Садека, но любая камуфляжная одежда намекает, что Садек связан с хуситами. Нельзя рисковать. Садек снял трусы, и Мохтар спрятал их за комод.

Про Садека он уже вообще ничего не понимал. Может, Садек и впрямь хуситский крот? Лучше не спрашивать.

Мохтар включил новости. Там показывали, как по всей стране наступают хуситы. Они стягивали силы поблизости, в нескольких милях от Адена. Ахмед громко вздохнул. Мохтар уснул под треск выстрелов из телевизора.

Он открыл глаза и увидел шеренгу теней. Два часа ночи, в номере шестеро незнакомцев. Все прячут лица под куфиями. У всех «калаши» и пальцы на спусковых крючках.

Мохтар разглядел, что большинство молоды. И не задумываясь произнес:

– Маса аль-хаир! (Добрый вечер!)

Словно гостей к ужину принимал. И угроза тотчас стала рассеиваться. Человек перед Мохтаром, кажется, улыбался. Мохтар разглядел морщинки вокруг глаз над куфией.

– В каком смысле «добрый вечер»? – спросил другой. Судя по всему, вожак.

Мохтар опять отвечал не задумываясь:

– А что тут скажешь? «Доброе утро»?

Ахмед и Садек смотрели на него в ужасе и восхищении. Его длинный язык их всех погубит. Но Мохтар был уверен, что все делает как надо, хоть и не понимал, что именно делает. Прежде ему не раз удавалось отболтаться – удастся и теперь. Пара человек уже улыбаются. «Калаши» – дурной знак, но прочие сигналы внушают надежду.

Вот куфии – добрый знак. Куфии означают, что их троицу эти люди считают хуситами и боятся показывать лица – думают, что им или их родным хуситы потом отомстят. Мохтар знал: по-настоящему опасно, когда таким людям плевать, что ты знаешь их в лицо. Вот тогда тебе крышка.

Вожак спросил, что они делают в Адене. Мохтар ответил, что они пытались добраться до порта, сесть на греческое судно. «Греческий» по-арабски – «юнани», а Мохтар говорил быстро, и получилось похоже на «ирани» – как будто они искали иранское судно. Люди в куфиях напряглись. Иран поддержал хуситское восстание.

– Какое-какое судно? – переспросил вожак.

– Юнани, юнани, – ответил Мохтар. «Греческое, греческое».

И объяснил, что он американец, бизнесмен, торгует кофе, просто хочет выбраться из Йемена и вывезти кофейные образцы.

– Ты гордишься, что американец?

Тут Мохтар встревожился. Кто эти люди? Вроде смахивают на народный комитет, но может статься, что «Аль-Каида». В Йемене порой попадались странные союзы – в том числе неприятные пересечения между народными комитетами и АКАП.

– Давай сюда свой ноутбук, – сказал вожак.

Отдавать ноутбук – очень плохая мысль. В голове промелькнуло воспоминание – Майкл Ли, торговец «хондами». «Рули разговором».

– Ноут могу одолжить, – сказал Мохтар, – но к семи утра он мне понадобится.

Вот что сказал Мохтар отряду мужчин с закрытыми лицами и «калашами» наперевес. Потребовал свой ноутбук назад через пять часов, как будто в семь ему предстояла телеконференция, которую никак нельзя пропустить. Что самое странное, они согласились.

– Ладно, – сказал вожак. – И телефоны мы у вас тоже заберем.

Мохтар, Ахмед и Садек отдали телефоны. С телефонами и ноутбуком люди вышли из номера.

Ахмед встал и запер дверь.

– Это что за фигня была? – спросил он. – Ты им велел вернуть ноут к семи? Ты смерти нам всем хочешь?

В темноте они втроем порассуждали, что это за люди. Подумывали бежать, но выход был всего один, и его охраняла либо эта команда, либо народный комитет.

– Давайте спать, – сказал Мохтар.

Он устал, а интуиция, как ни странно, подсказывала, что вот сейчас он уснет, а в семь постучат в дверь и вооруженный человек принесет ему ноутбук.

Но они пришли в пять. Кто-то пихнул Мохтара в плечо. Он открыл глаза и увидел человека в куфии – тот принес ноутбук. Оставь на полу, сказал Мохтар. Человек так и сделал, и Мохтар опять уснул.

Поутру он поднялся вместе с солнышком и открыл ноутбук. Все работало, вроде бы ничего не изменилось, только фон на экран поставили другой. Раньше была фотография горной деревни в Харазе, а теперь – флаер Мохтара с одного кофейного мероприятия, которое он проводил в Окленде. Судя по всему, поимщики больше ничего не тронули. Видимо, комитетчики не умели пользоваться «макинтошами», другого объяснения у Мохтара не нашлось. В Йемене ему ни разу не встречались люди, которые умели пользоваться «маками». А эти повозились с ноутом, но успели сделать только одно – поменять фон.