Мохтар сошел вниз. В вестибюле было темно. Выход закрыт рольставней. Их тут заперли. Человек за стойкой портье спал в кресле.

Со стойки Мохтар позвонил бородатому Абдулу Васру, который помог им выбраться из отдела полиции. Мохтар предположил, что Абдул Васр в курсе ситуации.

– Нам надо уехать, – сказал Мохтар. – Где наши телефоны?

Абдул говорил нервно.

– Ты один? – спросил он.

Мохтар подтвердил, что один.

– По поводу твоего друга Садека есть вопросы. Мы у него в телефоне нашли подозрительные имена. Вас хотели забрать еще ночью, но я их отговорил.

Абдул велел Мохтару никуда из гостиницы не выходить. Приехал через несколько минут и сообщил, что Мохтару телефон скоро вернут, а вот в телефоне Садека обнаружились номера высокопоставленных хуситов и коллаборационистов из йеменской армии. Народный комитет хочет забрать Садека и еще допросить. Мохтар заподозрил, что Садека собираются пытать.

Он вернулся в номер и поговорил с Садеком начистоту.

Тот и бровью не повел:

– Это родича моего телефон. Не знаю я никаких хуситов.

Мохтар спросил, почему у родича в телефоне номера хуситских и йеменских армейских генералов. Садек ответил, что у родича служба доставки и клиентов полным-полно – гостиницы, школы, военные базы всякие.

Мохтар ему поверил. Садек – не какой-то там революционер. Они вселились в гостиницу в зоне боевых действий, а Садек потребовал номер с видом.

Мохтар опять спустился в вестибюль и объяснил все это Абдулу:

– Да какой из Садека хуситский оперативник? Вы же сами его видели, ну?

Абдул одолжил Мохтару свой телефон. Мохтар позвонил Али в Сану.

– Ты жив, – сказал Али. – Это хорошо. Эндрю уже разговаривает с девушкой. С Саммер.

– Саммер?

Али объяснил, и картинка у Мохтара постепенно сложилась. Ночью комитетчики изъяли у Мохтара телефон, а когда изучали содержимое, позвонил Эндрю. Пользоваться айфоном они не умели, хотели отключить звук, но нечаянно ответили на звонок и так оставили.

Эндрю прослушал часа два их разговоров. То, что он услышал, пугало: Мохтару и его друзьям грозила смертельная опасность. Всю ночь Эндрю и Али просидели на телефонах. Вышли на Саммер, позвонили ей, и она обзванивала всех подряд, пока не выяснила в конце концов, кто держит Мохтара и где.

– Все уже хорошо, – сказал ему Али. – У нас тут много кто подключился. Мы тебя вытащим. Родня Саммер знает в Адене вообще всех.

Воспарив в новой надежде, Мохтар вернулся в номер. Принял душ, постарался соскрести грязь со ступней – накануне он босиком топтался в грязной камере. Как будто год с тех пор прошел. Впервые за день оставшись один, он под плеск воды перебирал варианты. Садека подозревают в секретной работе на хуситов, в том, что проник в Аден с целью докладывать своему руководству о вражеских позициях и ресурсах. У аденских комитетчиков при виде любого чужака обостряется паранойя, и их можно понять, особенно если этот чужак – хусит, который видел их бастион в отделе полиции.

Непонятно, чему верить и что делать. Если Садек хусит, сможет ли Мохтар защищать его и дальше? Не пора ли от него дистанцироваться? А что Ахмед? Тоже замешан?

Садек забрал единственное полотенце, и вытираться Мохтару пришлось тканой душевой занавеской. Выйдя из ванной, он увидел Другого Мохтара. С которым пришли шестеро вооруженных людей.

– Мы вас отсюда вывозим, – сказал Другой Мохтар.

Другому Мохтару позвонила Саммер.

– Вам надо сию секунду уезжать из города, – сказал Другой Мохтар.

Почему этот человек так рискует ради Мохтара, Ахмеда и Садека – неясно. Однако уточнять им не с руки. Они почти свободны. И тут Мохтар открыл рот и вымолвил фразы, которые в эту минуту сочли абсурдными абсолютно все:

– Мои образцы. Они в черном чемодане. Я не могу уехать без них.

Другой Мохтар поморщился:

– Что-что?

Мохтар объяснил про свои кофейные зерна, про конференцию в Сиэтле.

– Это вся моя жизнь, – сказал он.

– Сидите здесь, – велел Другой Мохтар.

Он и шестеро вооруженных людей удалились.

– Ты серьезно? – спросил Ахмед. – Могли же уехать, вот прямо сейчас, а теперь нам тут торчать из-за твоих зерен?

Миновал час. Два часа.

Мохтар, Садек и Ахмед смотрели войну по телевизору. Они плохо представляли себе географию Адена, но по репортажам выходило, что бои идут повсюду. В новостях упомянули хуситов, и Мохтара осенило.

Он посмотрел на Садека:

– Тебя надо привести в порядок.

У Мохтара была лишняя сорочка – ее он выдал Садеку. Садек оделся. Перемена разительная, но этого мало. Мохтар отдал ему свои очки и поопрятнее его причесал.

– С ума сойти, – сказал Ахмед, глядя на Мохтара. – Вы с ним теперь на одно лицо.

Садек стал походить на международного бизнесмена – чистая голубая рубашка, очки, волосы аккуратно расчесаны на косой пробор. Один миг – и Мохтар почувствовал, как испаряется угроза. Почему он не сделал этого раньше, до выезда из Саны? Очень многие светлые идеи посещали его с опозданием, когда проку от них чуть.

В дверь загрохотали – словно гром прогремел.

Вернулся Другой Мохтар.

– Я нашел твой чемодан. Поехали.

Снаружи Мохтар увидел грузовик, чемодан на платформе.

– Мне надо к себе в гостиницу, – сказал Другой Мохтар, – но вот мой друг скатается с вами. – Он представил им человека по имени Рамси. – Спросят, кто вы, – скажете, что из водоочистной компании и уже уезжаете.

Ахмед завел грузовик. Мохтар поблагодарил Другого Мохтара. Мохтар был обязан жизнью этому человеку, которого больше никогда не увидит. Грузовик тронулся.

До выезда из Адена им на пути попались три блокпоста, и на всех трех отболтался Рамси. Они высадили его в десяти милях за городской чертой. Дальше дороги были свободны. Девять часов без передышки они гнали в Сану и прибыли уже по темноте.

В доме Мохамеда и Кензы Мохтар прикидывал варианты. В тюрьме у народного комитета надзиратель говорил, что из Мохи в Джибути ходят грузовые суда – доставляют скот и людей. В интернете Мохтар прочел, что порт Мохи плюс-минус работает. Саудовцы то и дело его бомбят, в перерывах между бомбардировками хуситы дерутся за него с правительственными войсками, но морское сообщение остается регулярным.