нисколько не сомневался. Вот только слишком много препон им стали учинять то якудза, то теперь и тайная полиция… Рюити даже думать не хотелось, кто пополнит ряды их противников следующим.

– Догадываюсь, – сухо отрезала госпожа Тё.

Она отвернулась, собираясь снова скрыться за ширмой. Но, будто бы вспомнив о чём-то, патронесса замерла и проговорила:

– Завтра будь готов встречать гостей самостоятельно: я отлучусь по делам. Кажется, пришло время навестить градоправителя Ганрю.

Уми

Когда Уми следом за Ямадой и Дзиэном зашла в домик священника, заместитель главы тайной полиции спокойно пил чай. Лежавшее тут же тело, с головой накрытое простынёй, похоже, ничуть его не смущало. Должно быть, то был несчастный священник, который сгорел в храме. Почему же его не унесли? Уми не особо хорошо была знакома с погребальными обрядами, но одно она знала точно: покойников следовало держать подальше от чужих глаз до самого дня сожжения – иначе быть беде.

Вывод напрашивался только один: тело священника для чего-то было нужно господину Ооно. Судя по его выправке и двум мечам, которые покоились в ножнах и лежали подле правой руки, господин Ооно был военным, и поэтому, должно быть, видом чьего-то мёртвого тела его было не пронять. Кисть левой руки у господина Ооно отсутствовала, что, впрочем, нисколько не мешало ему ловко держать пиалу с чаем в правой.

Полицейский, который привёл их, опустился на циновки рядом с господином Ооно и что-то тихонько сказал ему на ухо. Он окинул внимательным взглядом каждого из них, но дольше всех задержался на Ямаде. Привычная невозмутимость не изменила Ямаде: Уми заметила лишь, что он крепче стиснул кулаки, отчего костяшки пальцев совсем побелели. Опасается тайной полиции? Но, насколько Уми помнила, монахов и священников не касался запрет на использование колдовства. Значит, дело было в чём-то другом?

Но когда взгляд господина Ооно обратился на Уми, все мысли разом выпорхнули у неё из головы, словно вспугнутые с куста пичужки. Уми не выдержала и опустила голову. Таким тяжёлым и пронзительным оказался взгляд глубоко посаженных глаз господина Ооно, что на какой-то миг ей даже показалось, что он может пробуравить её насквозь. А ходить с дырой во лбу до конца своих дней Уми точно не собиралась!

Эта дурная мысль отчего-то придала Уми сил. К ней потихоньку возвращалась решимость, которая помогла ей справиться с навалившейся на неё тревогой. Она не колдунья, поэтому бояться и стыдиться ей нечего. Ничего дурного она не сотворила. Всего лишь пыталась помочь каннуси Дзиэну добраться до истины.

Когда мандраж от первой встречи с тайной полицией чуть ослабел, Уми обратила внимание на того, кто сидел подле господина Ооно. Хотя человек этот и был более грузным и плотным, чем жилистый военный, но он будто бы скрывался в его тени. Когда мужчина поднял голову, свет от бумажного фонарика, освещавшего комнату, упал прямо на его лицо. Уми едва сумела сдержать изумлённый возглас: вот уж кого она точно не ожидала здесь увидеть!

Человеком этим оказался Ёритомо Окумура, градоправитель Ганрю и названный дядюшка Уми.

Вот уже почти двадцать лет Окумура занимал должность градоправителя Ганрю. Близкий друг её отца, Окумура был частым, пускай и тайным гостем в усадьбе Хаяси. Человеком Окумура был одиноким: его единственный сын умер много лет назад, и супруга так не смогла оправиться после этой потери. После её скоропостижной смерти новой жены градоправитель себе так и не взял, да и от полюбовниц, насколько слышала Уми, новых детей ему прижить не удавалось. Поэтому Окумура баловал Уми, словно она была ему дорогой племянницей: выписывал ей из столицы редкие книги, которых в местных лавчонках было не сыскать, заказывал ей ко дню рождения лучшие шёлковые кимоно… Итиро Хаяси нередко шутил, что Уми, счастливица, имеет аж двух отцов: настолько Окумура в ней души не чаял! Уми настолько привыкла к нему, что с детства называла Окумуру не иначе, как «дядюшка».

И за все эти годы Уми впервые видела своего названного дядю в таком страшном волнении. Градоправитель был бледен; он опасливо косился на прикрытое простынёй тело и то и дело утирал дорогим вышитым платком вспотевшее лицо. Похоже, на сей раз Уми вляпалась во что-то по-настоящему серьёзное, раз в столь поздний час в этом святилище собрались такие важные люди. Для полного набора не хватало только её отца и начальника городской полиции!

Уми с трудом сдержала нервную дрожь в пальцах. Хоть бы отец не узнал о том, где и в какой компании окончился её вечер! Отцовского гнева Уми опасалась неспроста: незамужняя девушка, гуляющая по городу в столь поздний час, да ещё и без сопровождения, могла навлечь на всю свою семью большой позор. Она не рассчитывала забираться так далеко, и потому не опасалась, что кто-то сумеет увидеть её и узнать…

Стоило им встретиться взглядами, как Окумура тут же сделал страшные глаза и едва заметно покачал головой. Догадаться, что он имел в виду, было нетрудно. Похоже, в присутствии большого начальника тайной полиции градоправитель не хотел афишировать своё близкое знакомство с якудза. Для такого высокопоставленного человека репутация была важнее всего, и Уми это прекрасно понимала. Ей тоже придётся постараться, чтобы не бросить тень на клан Аосаки – только проблем с тайной полицией им не хватало!

Тем временем господин Ооно закончил сверлить взглядом новоприбывших. Похоже, осмотром он остался доволен, потому как приосанился и заговорил:

– Вы трое были замечены на месте преступления. Поэтому я вынужден допросить вас со всей строгостью закона. Назовитесь.

Дзиэн, сидевший к господину Ооно ближе всех, почтительно склонил голову и представился:

– Каннуси Дзиэн к вашим услугам. Милостью нашего Владыки я служу в святилище Луноликой Радуги, что в Фурумати, вот уже почти сорок лет. Эти двое, – Дзиэн указал на Уми и Ямаду, – мои ученики, Горо Ямада и Уми Хаяси.

Новоявленные ученики поспешили поклониться господину Ооно. Тот же, услышав имя Уми, снова уставился на неё, и на сей раз от взгляда его колючих глаз её пробрала дрожь.

– Женщина? – нахмурился он.

Уми не понравилось, как Ооно произнёс это слово, но встревать в разговор она не посмела. До тех пока кто-нибудь из мужчин не обратится к ней напрямую, она должна была молчать, как и полагалось воспитанной девушке.

– Ки не разделяет людей по полу, господин Ооно, – поспешил добавить Дзиэн, заметив, как помрачнело лицо заместителя главы тайной полиции. – А мой долг – обучать