И вот показалось знакомое жёлтое здание главного корпуса дважды родного института. Чёрт возьми, а что, ностальгия от времени (времён) не зависит? Как же захотелось зайти и осмотреться! Всё так знакомо… А ещё эти зубоскалы начали подначивать:

– Ну что, зайдёшь?

– Это ты специально нас по Москве таскал, чтобы свой институт навестить…

– А у вас там столовая есть, а то от голода скоро ноги переставлять не будем.

Пришлось надавить ползучей тоске на горло. Покачал головой:

– Нет, товарищи красные командиры, сюда мы заходить не будем, хотя очень хочется. Даже, допустим, нас не остановят на вахте, то что там делать? Людей отвлекать от работы и забот? Если сейчас кто-нибудь ещё учится или преподаёт, а не ушёл на фронт, то люди занимаются экзаменами и работой в приёмной комиссии. Кстати, столовая точно не фунциклирует – у студентов, которые ещё здесь остались, сейчас должны быть каникулы.

Пройдя по улице между двумя институтами, я на углу оглянулся на полукруглую башню БАЗа[63]. Потом вздохнул и решительно направился дальше. На Новослободскую, то есть улицу Каляевскую (народоволец, наверно, был такой?), мы прошли Весковым переулком (ни за что бы не узнал) и повернули направо. Станции «Новослободской», конечно, ещё не построено. Дома кругом были старой застройки в два-три этажа. Но встречались и здания, соответствующие советской эпохе.

Точка общепита со скромной вывеской «столовая номер какой-то там» отыскалась на первом этаже низенького дореволюционного сооружения. Признаюсь, нашли не сами, а подсказали местные. Это когда Мишка, махнув на меня рукой, со своим восточным обворожением обратился к двум тётушкам, двигавшимся в попутном направлении. Ага, ему-то легко женщин очаровывать: комсоставовская подогнанная гимнастёрка, затянутая портупея, пилотка лихо сдвинута набок, сапоги блестят. А ещё вещмешок на левом плече, белозубая улыбка и весь вид, говорящий, что он один из самых лучших лейтенантов ДКА[64]. В столовой обедали несколько товарищей в возрасте ближе к «неподлежащему призыву» и дамочек в рабочих беретиках и синих халатах. Видимо, это были сотрудники какой-то конторы, расположенной поблизости. По ходу подзатянувшейся прогулки отметилось, что с молодёжью в Москве было как-то негусто. Парней нашего возраста почти не было. А те, кто встречался, в основном были в форме различного типа и фасона (военные, транспортники, милиционеры). Девушек видели, и даже очень симпатичных девушек, пользовавшихся косметикой. Но они были скорее приятным исключением среди прохожих, спешащих по своим делам.

В небольшом помещении нашёлся свободный столик. Персонал столовой в лице хмурой раздатчицы и кассирши согласился нас обслужить – накормить без талонов. Пришлось использовать финансы, имеющиеся в нашем распоряжении. Появление бравой троицы фронтовиков внесло в процесс поглощения пищи некоторое оживление. Впрямую нас никто не расспрашивал и не разглядывал, но чувствовалось, что мы находимся в центре всеобщего внимания. Взятые нами блюда весьма красноречиво свидетельствовали, что нормы питания гражданского населения явно уступают тем, к которым мы успели привыкнуть на своём поле. Сразу же вспомнилась столовая учебно-тренировочной эскадрильи, тоже весьма далёкая от изысков. Хлеб, казалось, был какой-то нехлебный. Молочки, а также зелени не было в помине. И даже тёртой свёклы с чесноком или морковки с сахаром. Вспомнился студенческий прикол: «Что такое «синдром столовой»? – Это когда через полчаса после обеда невозможно определить: ел ты или нет».

На весь процесс принятия пищи у нас ушло минут десять. Когда мы покинули гостеприимное заведение, Бородулин перестегнул ремень на одну дырочку потуже и задумчиво протянул:

– Да-а-а… Дела-а-а…

Наша прогулка продолжилась шествием по Садовому, которое в то время реально было зелёным. Садов, конечно, не наблюдалось, но в целом это были не «каменные джунгли», как в моё время. Потом мы снова прошли по Горького в обратном направлении. Ребята смирились с тем обстоятельством, что мороженого в военной Москве мы не найдём. Хоть бы пирожки какие-нибудь продавали! Решили напоследок в завершение культурной программы посмотреть на Большой театр. Кроме того, я вселил в них убеждённость, что ЦУМ, принадлежащий «Мосторгу», должен наверняка функционировать по своему назначению.

Повинуясь профессиональному интересу нашего военврача, зашли в аптеку. Ассортимент поражал воображение. Не было даже аспирина и рыбьего жира. Зато продавались губная помада и «восстановитель для волос». Мы оказались единственными посетителями, чем вызвали повышенное внимание удивлённых аптекарши и кассирши.

Проходя мимо гостиницы «Москва», я сообщил сослуживцам, что здесь обязательно должен функционировать нормальный ресторан. И обед можно будет повторить. Пофилософствовав о смысле жизни (мы же родились не для того, чтобы набивать брюхо) и сумме выданных нам денежных билетов, мы дружно пришли к выводу, что всё в этом мире преходящее, а только искусство вечно. Поэтому решили посмотреть Большой и Малый театры, благо шагать было недалеко. И если повезёт, то можно было бы попасть на представление. Для такого события не жалко и день потерять, а переночевать можно было бы на вокзале. О том, что ни оперы, ни балета нам не видать, я уже знал заранее, но не мог предупредить своих товарищей. Как потом ответить на вопрос: откуда мне известно о попадании в здание Большого немецкой «сотки»? Обогнув корпус гостиницы, мы вышли к площади с фонтаном. В оставшемся без меня времени здесь были установлены павильончики с сувенирами и блинчиками-пирожками. Блин, философия штука хорошая, но от чего-нибудь вкусненького с крепким сладким чаем я бы не отказался. Сейчас на этом месте обнаружился дощатый забор из горбыля, за которым виднелся светло-серый полукруглый верх и угадывалась туша аэростата заграждения.

На самой площади перед театрами было довольно людно. Проезжали грузовики и автомобили. В центре даже присутствовал регулировщик в белой довоенной форме. Видимо, по поводу солнечного летнего дня. Как раз сейчас мимо него процокала копытами лошадка, запряжённая в телегу. По реакции окружающих я сделал вывод, что это событие не является чем-то из ряда вон выходящим. Кстати, на улице было довольно жарко, и хотелось выразить сожаление, что для военнослужащих летний вариант формы с коротким рукавом появится лет через двадцать.

В работающих кассах Большого билетов на сегодня не нашлось. Оказывается, представления давали в соседнем здании. Там вроде бы раньше была резервная или репетиционная сцена. Не повезло и с Малым театром. На афише был заявлен «Вишнёвый сад», но представление должно было начаться только через два дня. «Вот что такое «не везёт» и как с этим бороться». Степенная приветливая дама в тёмно-синем форменном костюме посочувствовала нашему несчастью и сообщила, что это будут последние представления, а потом сотрудники театра на два месяца уедут в составе фронтовых бригад. И также она выразила надежду, что мы сможем посетить театр в начале октября и что очередной сезон, конечно же, будет начат со знаменитой «Чайки».