Сзади ко мне подкрался Грачев, я аж вздрогнул.

— Ты что делаешь? — зашептал он взволнованно.

— Слушай, Грач, я что подумал. Нам втроем на одной твоей Яве никак не уехать. Я щас туда заскочу, заберу Марину, и нам надо будет срочно валить, понимаешь? Ты сможешь как-нибудь сам отсюда выбраться? Твой байк я тебе верну. Сегодня же вечером. Отвезу ее только. Могу за тобой вернуться, куда договоримся.

— Что ты задумал? Это чтобы они за вами не погнались? Но ты все равно весь не сольешь. Лучше уж шины им пропороть.

— Да, тоже можно. Ну так что скажешь?

— Бери, че уж теперь, — он сунул мне ключ. — Только осторожнее. Можешь потом к подъезду моему пригнать. Ну и необязательно сегодня, можешь завтра… только позвони вечером… ну, чтоб я знал, как вы доехали…

— Не волнуйся, мамочка, позвоню и отчитаюсь.

— Пошёл ты.

Я наполнил ведро чуть меньше, чем наполовину — столько по моим прикидкам должно хватить. Затем, по совету Грачева, разрезал у джипа с правой стороны обе шины. С левой — уж не стал светиться и так каждую секунду опасался, что кто-нибудь нарисуется или мужики заметят мою возню, но они, видать, сильно увлеклись картишками.

Я снова обогнул двор сзади, перелез через забор, а ведро мне подал Грач.

— Чё ты задумал-то, я так и не понял?

— Поджечь их, чё непонятного?

Грачев так и замер с открытым ртом. В другой раз я бы вдоволь поглумился над его красноречивой физией, но сейчас было не до смеха.

— Ну всё, давай, прячься. И спасибо тебе.

Дверь их вышиб с ноги, и пока мужики не успели ничего понять, с размаху плеснул в них из ведра бензином. Сначала — в двух, сидящих за столом справа, и сразу же — в тех, что были слева.

Они подскочили, заорали матом:

— Какого хера?! Ты кто? Это чё, бензин? 

Я вынул зажигалку, сдвинул язычок вправо до упора, чтобы пламя было побольше. Вжикнул — и мужики тотчас оцепенели. Трое буквально онемели от страха, побледнели, выпучили глаза. Четвертый тоже явно обделался, но, наоборот, стал разговорчивым.

— Пацан, пацан, ты чего? Не надо. Не горячись. Успокойся. Давай договоримся. Ты вообще кто? Чего хочешь?

— Марина! — позвал я её.

Она тоже смотрела на меня во все глаза. Но, к счастью, сразу же сообразила, что к чему. Подбежала ко мне, я взял её за руку. Но несколько секунд ещё стоял, держа перед собой пламя.

— Пацан, не надо, а? — просяще скулил мужик, явно понимая, какие адские желания меня сейчас раздирали.

— Не надо, — тихо произнесла Марина.

— Потащитесь следом — спалю.

Мужик быстро закивал, типа, всё понял, а те трое так и не отмерли. Мы выбежали во двор, а затем и на улицу.

Грач, красавчик, подогнал свою Яву поближе, а сам и впрямь где-то надежно затаился. Я во всяком случае его нигде не увидел, хотя в ажиотаже особо по сторонам и не смотрел.

Марина села сзади, прижалась к спине, крепко обхватила меня за пояс. Я повернул ключ, выжал сцепление, и байк, взревев, сорвался с места.

Марину я привёз к себе. Куда ещё было везти? А здесь она точно в безопасности. Но она ни о чём и не спрашивала. Когда въехали во двор, следом за мной слезла с мотоцикла и встала рядом в ожидании. Может, она и была напряжена или испугана — да наверняка после такого приключения, но виду не показывала. Мне бы её выдержку.

Сразу заходить в дом я не стал — решил сначала набрать Грачёва. Он об этом никогда не узнает, но я за него переживал. Вдруг те упыри его обнаружили? И аж выдохнул с облегчением, когда он ответил на звонок. Марина деликатно отошла на несколько шагов в сторону и принялась оглядывать двор, типа чужие телефонные разговоры не слушает.

Грач рассказал, что эти картежники почти сразу погнались за нами. А сам он прятался в кустах, пока они не уехали.

— А щас ты где?

— Да бреду тут где-то. До города ещё не дошёл.

— Давай вернусь подберу?

— Нет, не надо. Я уже скоро выйду на трассу, поймаю попутку. А ты лучше щас не светись.

— Номер они не видели?

— Нет, я же его грязью залепил, ещё когда ты с их джипом возился. Да и когда они выбежали — вы уже довольно далеко отъехали. Но судя по тому, как они орали, им не терпится тебя найти. Только они тебя почему-то Чичей называли. Так что, Чича...

— Сам ты Чича, — хмыкнул я, но, бросив на Марину взгляд, осёкся.

Она тоже сразу среагировала, хоть и «не слушала». Но вообще, понять можно — жених ведь, какой бы он ни был убогий. Волнуется, наверное.

— Пойдем в дом, — позвал я, больше на неё не глядя.

Не мог я на неё смотреть. Больно было и стремно. Да и нервничал так сильнее. Вот серьезно, даже когда вызволял её, такого мандража внутри не было, как сейчас, когда она просто стояла рядом.

Попытался худо-бедно взять себя в руки. Даже состроил равнодушную мину, типа мне всё пофиг. Познакомил её с Тоней, с Владом, повел наверх. Она молча и безропотно шла следом.

— Вот тут моя комната, отцовская — там дальше, по коридору, тут — матери… была. А это гостевая. Заходи, располагайся. Здесь душ есть, уборная. Я скажу Тоне, чтобы дала тебе чистое белье, ну и все, что нужно.

Она прошла, огляделась. Потом обернулась на меня, и я, как дурак, быстро отвел взгляд.

— Тимур, спасибо тебе.

Я пожал плечами, типа, не за что.

— А можно вопрос? Ты их и правда хотел сжечь?

— Конечно, нет. В смысле, может, и хотел бы, но не собирался. Я пока ещё с ума не сошел.

Я уж не стал уточнять, что сотвори они с ней то, что пообещали — спалил бы там вообще всё и даже глазом не моргнул.

— А глядя на тебя, казалось, что собирался.

— Главное, что и они так подумали.

Она улыбнулась, а мне еще хуже стало.

— Я пойду, — буркнул я, — а ты… отдыхай.

— Тимур, а как ты меня нашел?

— Жених твой подсказал.

— Ромка? Но как? Откуда? Где вы с ним встретились?

Я видел её растерянность, но слова давались слишком уж с трудом, чтобы пуститься в объяснения. И смотреть на неё по-прежнему не было сил. Нет, не стремно мне было, а стыдно. Она на меня смотрела как на героя, и это после всего, что я вчера устроил…

— Просто искал и нашёл… — всё же выдавил я, потом добавил глухо: — Марин, прости меня за ту выходку. Я не хотел. Я…

Чёрт, что ещё сказать? Как вообще это делается?

Я ждал от неё каких-то слов, но она снова улыбнулась и взглянула так, словно ей вдруг стало забавно. Я вышел из комнаты. Спустился вниз, отправил к ней Тоню. У той от любопытства уже глаза вовсю горели.