Она покачала головой. Наконец произнесла:

— Нет, ничего никому передавать не нужно.

— Ну ладно, — я пошёл к двери. — Спокойной ночи.

— Тимур, — позвала она меня. Я оглянулся. — Почему ты… я даже не знаю, как спросить… В голове всё перемешалось… Я должна была раньше объясниться с тобой, не затягивать...

— Да не надо, Марин. Я и так всё знаю.

— Что знаешь? — нахмурилась она.

— Я вчера всё слышал, — с каменным лицом я повторил её слова и слова этого Ромки. Вспомнив, вытащил из кармана джинсов ту дурацкую разорванную записку. Показал ей, выдавив с кривой улыбкой: — Я так понимаю, его вот это очень развеселило.

Потом швырнул клочки на пол, будто они жгли мне пальцы. И стремительно вышел. На миг привалился затылком к стене в коридоре, перевел дух. Ну нахрена она снова затеяла этот разговор? Уже ведь почти не думал об этом. А теперь всё заново всколыхнулось.

В горле жгло нестерпимо, будто кислоты хлебнул. С трудом выровняв дыхание, я выскочил на улицу. Когда меня так ломает, на месте я все равно не усижу, хоть привязывай. Я себя знаю. В такие моменты меня не просто тянет куда-то мчаться. Это становится позарез необходимым — типа вот так выплеснуть адреналин. И усидеть тупо невозможно. Ощущение, что иначе меня реально разорвет в клочья или сам дел наворочу.

Так что решил, лучше отгоню Грачеву его байк.

Но сначала я, конечно, намотал несколько кругов по вечернему городу. Когда уже успокоился, подъехал к его подъезду. Вызвонил, чтобы он спустился. И часов до двух ночи сидели с ним потом у него во дворе, трепались, школу вспоминали, он мне ещё какие-то счёты предъявлял, но в шутку. Ту шпану видели, которая тогда его прессовала.

— Не лезут больше? — махнул я в их сторону сигаретой.

Грач, хмыкнув, покачал головой.

— Ага, отвязались.

— Жаль. А то у меня боевое настроение. Прям разрывное.

Он усмехнулся.

— Тебе мало на сегодня впечатлений?

Домой я приехал около трех ночи. В комнате Марины ещё горел свет, не ярко, а как от торшера. И чего ей не спится? Да пофиг.

Я поднялся к себе. Уснуть бы поскорее, чтобы этот безумный день уже закончился, но куда там. Если я во дворе Грачева ещё позевывал, то дома опять резко взбодрился. То, что она тут поблизости, действовало на все нервные окончания разом. Держало в диком тонусе, вибрировало в каждой клетке, закручивалось спиралью в животе. Мне казалось, я кожей чувствую её присутствие, как будто она тут, рядом, за спиной, как будто между нами нет никаких стен.

Промаявшись минут двадцать, я включил комп. В общем-то, я не фанат всех этих шутеров, но порой это помогает отвлечься и даже снять напряжение. Запустил Лост Хэвен*. Только сел, собираясь пропустить кат-сцену, как дверь открылась.

Я ещё не повернулся, не увидел её, но сразу понял, что это она. Почувствовал. И тут же волосы на загривке встали дыбом, а сердце гулко и бешено заколотилось.

— Можно? — полушепотом спросила она, подходя ближе.

А я ни звука выдавить не смог, ни пошевелиться…

_______________

Компьютерная игра «Мафия: Лост Хэвен» шутер от 3 лица с открытым миром

Марина

Тимур вышел, оставив меня одну. Это и хорошо, мне требовалось побыть одной, как-то переварить всё, что произошло, разобраться в чувствах, навести порядок в мыслях. И если с чувствами было ещё более-менее понятно, то в голове царил полнейший хаос. Я просто не знала, что и думать.

Разве может человек быть настолько разным? Вчера так жестоко предать и унизить, а сегодня так самоотверженно спасти? Причем без всякой корысти, без всякого расчета и умысла. Я даже не знаю, что сильнее меня пробрало: то, как отчаянно, совсем не думая о себе, он ворвался за мной к этим бандитам, или то, как потом предложил передать что-то Ромке. Получается, он думает, что я его, Ромку, выбрала, что с ним хочу остаться, и все равно спасает меня… пусть даже для другого. Разве так бывает? Какому взрослому такое самоотречение по плечу? Я бы сама смогла так? Нет.

Притом я же вижу, как ему больно. Как резко отхлынула кровь от лица, когда он повторил мои слова и Ромкины насмешки.

Я сначала даже не сообразила, о чем он, а потом вспомнила… Да, всё так. Сказала, но не подумав, просто чтобы отвязаться, а на самом деле… Только откуда ему было знать, что я думала на самом деле. И еще это дурак Чичерин посмеялся над его признанием… Тимур же наверняка решил, что я смеялась с ним вместе. Не знает же он, что записку Ромка нашел случайно и прочёл, меня не спросив.

Какая-то глупая череда случайностей, а в итоге…

Надо всё ему объяснить, рассказать, как было. Надеюсь, ему станет легче от того, что я не высмеивала его чувства, наоборот… И те слова мои, пусть грубые и неприятные, — всего лишь слова, брошенные бездумно. И ничего они не значат.

Да, ударил он потом жестоко. Вчера я думала, что никогда такое не прощу, не забуду и долго не отойду. И вот надо же — и отошла, и простила. Причем легко, сразу же, ещё до того, как он извинился. Просто после всего этот эпизод как будто стал казаться совсем не важным. А теперь, когда поняла, почему он так сделал, мне его ещё и жаль стало. И вину свою тоже чувствую.

Да и сам себя он еще больше за это казнит, я же вижу. Потому не смотрит в глаза, потому так напрягается. Съезжу, говорит, к твоему жениху, а сам в малиннике меня чуть не съел глазами. Бедный мой запутавшийся мальчишка…

Я хотела пойти к нему в комнату, поговорить по душам, но услышала, как внизу зашумел мотор. Подошла к окну и точно — Тимур выезжал на мотоцикле за ворота. Но куда он? Ведь уже так поздно! Ночь! А он ещё и в таком состоянии. В груди стало тяжело и тревожно…

***

Время шло, а Тимур всё не возвращался. Я места себе не находила. То и дело проверяла время, подходила к окну, вглядывалась в темноту улицы. Но коттеджный поселок будто вымер.

Как могла, я пыталась успокоиться: ну мало ли куда он поехал? Мало ли какие у него могут быть дела. Зачем сразу думать о плохом. Но плохое упорно лезло в голову. И сами собой всплывали всякие страшные картины: аварии, пожары, покореженные тела.

Да нет, отмахивалась я. Это всё нервы, пережитый стресс…

Однако с каждой минутой беспокойство росло. Я злилась на себя, что не остановила его сразу. Уже бы всё прояснили. А теперь мучайся: что с ним? Где он? Нервы нервами, но он ведь, когда такой, в раздрае, что угодно может вытворить.

Боже, пусть с ним всё будет хорошо! Пожалуйста!

Часов до трёх я сходила с ума от волнения, а когда решила, что пора поднимать Тоню или охранника — они хотя бы знают, как ему позвонить, то уловила шум подъезжающей машины. Бросилась к окну — за воротами стояло такси. А там и Тимур показался.