— Во сколько вам обошелся контрольный пакет акций?

— Двадцать пять тысяч фунтов стерлингов. Бернадаки вообще-то и рекомендовал скупать акции только после того, как узнал о предстоящей сделке. Удачно продать стремительно разоряющуюся компанию — неплохое решение.

— Думаю, тут нужно вести переговоры на другом уровне. Если что — к западу от владений компании Гудзонова залива имеются внушительные залежи золота. — Лица всех присутствующих вытянулись. — И не спрашивайте, откуда я знаю, — сразу предостерег их Александр. — Поэтому, я думаю, мы сможем попробовать обменяться с Великобританией этими землями. В общем, жду от вас, товарищи, как можно скорее подробнейшего отчета обо всех обстоятельствах этой сделки с картами и прочим. Все, что вам известно об этом вопросе, я хочу прочесть. Будем развивать идею горячо любимого грека. — Александр загадочно улыбнулся. — Получить в свои руки Клондайк — будет огромным успехом.

— Краткая ситуация по Японии следующая. Гражданская война идет уже второй год, и никакого просвета не видно. Несколько хорошо подготовленных провокаций привели к тому, что в порты этих островов иностранные «торговцы» стараются не заходить. Да и торговать там, если честно, особенно нет смысла — японцам нечем платить за товары. У них сейчас голод и разруха. Разве что соотечественников в рабство продавать могут.

— Как соблюдается договор 1863 года?

— Соблюдается. Особенно после восьми карательных операций, которые мы совместили с обучением корабельных команд стрельбе из орудий.

— Вы сказали о продаже соотечественников в рабство… Это шутка или они действительно пробуют это осуществлять?

— Япония страна очень странная и безмерно жестокая, в том числе и к своим собственным жителям. Гражданская война, которую мы подогреваем, поистине ужасающа. Мои люди не раз видели полностью и с особой жестокостью вырезанные деревни и небольшие города. Вот Голицын и предложил выкупать молодых здоровых японок.

— Вы что, бордель для солдат решили сделать? — немного обалдел Александр, по крайней мере, он не раз слышал о подобных схемах в своей прошлой жизни.

— Первоначально хотели. Но посовещавшись, мы решили поступать так же, как Боткин. Поэтому, выкупая тех девушек, что внешне приятны и здоровьем хороши, мы их отправляем в несколько специальных школ, где учим русскому языку, закону Божьему и основам нашей культуры. У нас ведь на Дальнем Востоке сильный недостаток особ женского пола. Так что официальное разрешение брать этих девушек в жены дало свой эффект.

— Всех разбирают?

— В драку, — улыбнулся Виктор Вильгельмович. — Многие солдаты и моряки без женской ласки уже несколько лет, а кое-кто вообще ее не знал, поэтому голова не вполне нормальна. Кипит от молодой крови.

— А что девушки? Они разве не сопротивляются такому поведению?

— Понимаете, дело в том, что их всех берут только как призы. В японских условиях это означает, что все их родственники скорее всего уже погибли, а они избежали смерти только благодаря нашему вмешательству. Поэтому тут смешивается благодарность за спасение от смерти и некая совершенно дикая покорность судьбе. Как правило, они довольно легко идут навстречу порывам молодых солдатиков и морячков.

— Насилия много?

— Бывает, но мы пресекаем. Мы ведь девушек всех крестим и не допускаем особо интимных уединений до свадьбы, благо что живут они по интернатам. Поэтому солдаты с моряками, может быть, и хотели бы просто ограничиться удовлетворением похоти, но не получается. Особенно удивительно в этом плане выглядят ирландские моряки, берущие японок в жены. Более колоритные пары еще нужно поискать.

— И много уже выкупили? Кстати, по какой цене?

— По последним данным — больше семи тысяч девушек. Мы ведь не всех берем. За одну юную особу с хорошим здоровьем и приятной внешностью мы даем по пять винтовок Энфилда в среднем. Или что-то аналогичное.

— Охота на девиц у них там не началась?

— Началась. Крови полилось еще больше. Я слышал, что в некоторых деревнях, дабы избавиться от нападения, сами местные жители убивают красивых девушек. Подводя итог, можно сказать, что Япония сейчас это маленький филиал ада, в котором люди в огромных количествах умирают не только из-за сильного голода, но и из-за безмерной жестокости соотечественников.

— Цивилизация, блин, — покачал головой, Александр. — И они нас еще варварами называют.

Начало ноября 1868 года. Париж.

Особняк Джеймса Ротшильда.

— Джон! Джон! Это немыслимо! — Лайонел стремительным шагом вошел в кабинет и был совершенно взбудоражен.

— Что случилось? — спросил Джеймс, озабоченно взглянув на него. Лайонель так никогда не врывался, стараясь придерживаться этикета, а потому такое его поведение не на шутку обеспокоило главу семьи.

— Эти… эти… — Он задыхался от ярости и возмущения.

— Кто эти? Что произошло?

— Они провели Совет без меня… без нас. Нашу фамилию выперли из… — Лайонел не договорил, схватил из серванта бутылку коньяка, дрожащими руками налил себе в бокал немного и выпил с большим упоением, совершенно отвлекшись от разговора и своих мыслей.

— Почему они так поступили? Что они сказали?

— Ничего. Я попробовал прояснить ситуацию, они отказываются со мной что-то обсуждать. Ссылаясь на всякие оправдания. А многие так и вообще отказались встречаться. Только Джером снизошел до того, чтобы сказать о моем выходе из Совета. Но это еще не все. Этот… негодяй цедил слова сквозь зубы, с презрением глядя на меня. А напоследок порекомендовал избавляться от всего имущества в Великобритании и катиться «к своим лягушатникам».

— Хм. Как мило с их стороны. — Джеймс откинулся на спинку кресла и задумался.

— Что ты имеешь в виду?

— От нас решили избавиться по причине того, что головной офис нашей фамилии находится в Париже. Они, по всей видимости, посчитали, что мы начали вести двойную игру. Впрочем, так даже лучше — нет необходимости играть и пытаться соблюдать приличия.

Вечером следующего дня. Дворец Тюильри.

— Да, Ваше Императорское Величество. Великобритания изгнала меня и моих родственников, запретив въезд и владение имуществом за то, что я помогаю вам.

— Зачем им так поступать?

— Разве не понятно? Францию собираются раздавить! Пруссия и Италия вооружаются. И Великобритания всячески им в этом помогает, дабы укрепить безмерно. Это я вам точно могу сказать. Раньше, когда мои интересы были по обе стороны Ла-Манша, я заигрывал, стараясь достигнуть наибольшей выгоды. Теперь же… теперь я хочу приложить все усилия для того, чтобы Франция не пала. Весь мой капитал и моя жизнь зависят от того, как крепко будет стоять эта страна в предстоящей войне… Моя страна. Никогда не думал, что это скажу, но иной формулировки не вижу.