Илья пошел ва-банк: раскрыл перед Зулей свои планы на ректорство. Слушала она внимательно, с пониманием. Конечно, он и ей дело представил так, будто спасает отечественное образование. В отличие от нынешнего ректора-бабуина, будет работать на процветание федерального университета, а не на собственный карман.

– Дальше ты знаешь, – Илья усмехнулся, – Зуля захотела посмотреть на ситуацию изнутри. Я ей порекомендовал аспирантуру и тебя как руководителя. Вера, ты же понимаешь, что все это я делал ради науки!

– Понимаю, – произнесла Вера Александровна: в тот момент ей казалось, что ее душу выжигают каленым железом. Илья оказался иллюзией.

– Но я потерпел фиаско, ты знаешь, – сказал он, словно оправдываясь, – хотя Зуля действительно помогла – спасла от смерти!

– Не сомневаюсь.

– Но ты сделала больше! Я получил твое сообщение, все понял. Бросился к ней. Она сказала, все – мне не выжить! Абсолямов дал указание уничтожить меня. И придумала эту инсценировку!

– Какую инсценировку? – не сразу поняла Вера.

– Моей смерти, конечно! Где-то нашла труп, организовала взрыв.

– Так это сделала Зуля?! Не ты?

– Да! Сам я той ночью уже ехал в Москву. Нельзя было оставаться: меня накануне избили с «приветом от Марка». И Лена окончательно сошла с ума: стреляла в меня, – он тяжело вздохнул.

Илья замолчал. Вера тоже. Слишком неожиданной оказалась развязка: вот уж не думала она, что именно у Зульфии в этом деле окажется ключевая роль. А ведь она так искусно скрывалась!

– Откуда у женщины с неуравновешенной психикой оружие? – спросила Вера.

– Понятия не имею, – Илья пожал плечами, – она говорила, что ей подарили. Принесли прямо домой в коробке с пожеланиями «избавиться от мужа». Но ей разве можно верить? Она же давно ничего не соображает. У меня не было времени разбираться – я должен был удирать.

– Как она сейчас? – спросила Вера. – Что-то знаешь о ней?

– Лена через месяц после «моей смерти» снова попала в психушку, – он безнадежно махнул рукой, – доигралась своим пистолетом. Теперь вряд ли выйдет.

– И ты так спокойно об этом говоришь?

– А что я могу поделать? Оплачиваю ее лечение, – он вздохнул, – благо успел часть счетов фирмы перевести за границу еще до закрытия производства.

– Понятно...

– С Леной был настоящий ад. – Лицо его стало суровым и постарело сразу на десять лет. – Временами мне хотелось покончить с собой, лишь бы не видеть, не слышать. Только работа держала.

Вера молчала, хотя понимала Илью: тридцати минут общения с его женой хватило ей на всю оставшуюся жизнь. Неудивительно, что он находил любовниц...

– Вера, – Илья посмотрел ей в глаза, – я очень виноват перед тобой. Эта история с Зулей... Пусть между нами ничего не было, но я ведь предал тебя из-за нее. Испугался, что она что-то узнает о нас, пойдет на попятную. А она нужна была мне из-за ректора и Абсолямова.

– Понимаю, – Вера перебила, – не надо больше об этом.

– В июне меня ждут в Канаде, – Илья посмотрел ей в глаза, – за три года я закончил работу, сделал все описания. И, главное, нашел, что искал! Представляешь, почти тридцать лет труда.

– Поздравляю. – Вера Александровна улыбнулась.

– Все мои женщины, – он тяжело вздохнул, – хотели от меня только двух вещей: денег и статуса. Им нужно было мое положение в обществе, но не я сам. Даже Лена, бедняга...

– Зачем ты говоришь мне об этом? – От упоминания о многих женщинах Вере стало неприятно.

– Затем, чтобы ты знала: только тебе был нужен я сам.

– Как знать, – Вера усмехнулась, – я ведь тоже купилась на твой рыцарский образ.

– Не важно! – отмахнулся Илья. – Ты ничего не требовала, не изводила меня претензиями. Любила, и все. А когда я попал в беду, единственная бросилась меня спасать!

– А Зуля?

– Зуля, – Марков нехорошо усмехнулся, – у этой девочки были совсем другие интересы. Сама скоро узнаешь! Не важно, – перебил он сам себя. – Вера, я хочу, чтобы ты улетела из этой проклятой страны вместе со мной.

– Ты же меня не любишь, – возразила Вера, глядя ему прямо в глаза.

– Пока не знаю, – честно признался Марков, – но если кого-то и полюблю, то только тебя! Это точно.

Вера рассмеялась: по крайней мере, он ей не лгал.

– Вера, выходи за меня замуж!

Минута молчания повисла над их столиком.

– Ты не разведен, – снова возразила она.

– Не смеши, – в глазах его заплясали зеленые огоньки, – Маркова больше нет, похоронен на каком-то уездном кладбище: не был, не знаю. А у меня новая жизнь!

Вера долго молчала.

– Нам же хорошо вместе, Вера! – с жаром убеждал он. – Я снова буду много зарабатывать. Купим дом. Ты станешь мне помогать: один с переводами на английский язык всех своих работ я не справлюсь. Прекрасно заживем! Можно только мечтать! Я буду хорошим мужем...

– Хорошо, я подумаю, – только и произнесла Вера, а про себя усмехнулась: предложение Маркова было похоже на сделку. Удивительно только, что среди всех его женщин не нашлось другой, в совершенстве знающей английской язык. Даже смешно.

– Спасибо, Верочка! – обрадовался он так, словно она уже приняла предложение.

В ту ночь они снова были близки. И Вера старательно прислушивалась к своим ощущениям. Илья оказался прав: ей с ним действительно было хорошо.

Разве что мысли мешали. Но избавляться от них можно научиться, наверное – просто выкинуть прошлое из головы.

Или нет?

Всю дорогу домой Вера проспала мертвым сном: сказались предыдущие бессонные ночи. Но, проснувшись наутро, легкости почему-то не ощущала.

Тогда, три года назад, после ночи, проведенной с Ильей, она была на седьмом небе от счастья. А сейчас? Сейчас чувствовала себя так, словно ее накачали свинцом.

Из поезда она выходила сонная – не успела даже умыться, проспала до последних минут. Одна радость: никто из знакомых ее не видит.

Но как же она ошибалась! Не успела сойти на платформу, как к ней подскочил Сергей. Какая нелегкая его принесла?

– Вера Александровна, с добрым утром! – с издевкой в голосе приветствовал он. – Нагулялись?

– В чем дело? – Вера постаралась быть строгой. Хотя больная голова сильно мешала.

– Как хахалек? – не останавливался он. – Остался доволен?

Вера Александровна нервно оглянулась: вокруг было полным-полно народу, а Сергей и не думал говорить тихо. На них уже поглядывали с любопытством.

– Шматов, ведите себя пристойно!