И Марина сделала то, что ей сейчас лишь и оставалось сделать. Правильно, вспомнила о покинувших ее близких.

— Папа…, — матери она толком не помнила, поэтому первым в ее памяти всплыл образ отца. — Папочка, что же ты меня бросил? Они же разорвут меня.. Папочка…, — размазывала слезы Марина, мечтая снова увидеть его, прикоснуться к его руке, почувствовать его поддержку. — Что же вы все бросили меня? Максим, а ты? Почему? — всхлипывая, она подняла взгляд к потолку, словно именно там хотела увидеть своего отца или Максима. — Максим…

Свет из плафонов под потолком мигнул, затем еще раз и еще раз. Что-то хрустнуло под потолком, и ванная погрузилась в темноту. Испуганно вскрикнувшая девушка тут же прекратила всхлипывать.

— Ай! — вдруг громко взвизгнула она, почувствовав, как кто-то коснулся ее волос. — Кто эт… Ах, сучонок, это снова ты?! — с яростью Марина засучила руками и ногами, решив, что это все устроил ее кузен. — Сожгу, как голове…

Но тут у ее ушка раздался горячий шепот, показавшийся ей столько знакомым, что на глазах снова навернулись слезу. Она узнала этот голос. Только этого просто не могло было быть. Ведь, тот человек умер.

— Не кричи, Малыш, не кричи. Это я, Максим, — Марина нащупала мужскую руку и вцепилась в нее со всей силы, страшно боясь, что это все ей приснилось. — Не бойся, не бойся, моя маленькая. Никуда я больше не денусь.

Ее ушка коснулись теплые губы. Поцеловали, чуть куснули. Затем его губы оказались чуть ниже, на ее шее, отчего по ее спине побежали мурашки. Еле слышный застонала. Ее целовали именно там и именно так, как она и хотела.

— Малыш, слушай меня внимательно. Мне скоро придется снова уйти, но я обязательно вернусь, и мы обязательно будем вместе, — она почувствовала, как ее обняли, и его щека оказалась рядом. — Мы начинаем большую… очень большую игру, после которой все должно измениться. Тебе придется на время затаиться. Соглашайся на все их условия. Я понимаю, солнышко, что тебе противно это и больно. Но, поверь, это нужно сделать. Ты здесь мои глаза и уши… И ничему не удивляйся.

-//-//-

Онуфрий Иванович Рукавишников в задумчивости оглаживал окладистую бороду, продолжая уже весьма продолжительное время рассматривать только что полученное письмо. Его принес какой-то помятый мальчишка самого затрапезного вида, которого бы и на порог не пустили, если бы не кольцо-печатка с гербом Скуратовых в его ладошке.

— Говоришь, попросили показать мне кольцо и письмо отдать прямо в руки? — снова спросил он пацана, который с восхищением оглядывал убранство роскошного кабинета. — Как выглядел тот человек?

Судя по описанию, письмо это передал его компаньон. Значит, содержимому верить можно было. Тем более примерно о таком канале связи они и условились. Электронным каналом было опасно доверять, потому бы и выбран такой древний способ. Получилось, что сейчас это был самый надежный канал.

— Иди, малец. В приемной получишь свою плату.

Пацана тут же и след простыл, словно никогда здесь и не было. Проводив его задумчивым взглядом, Рукавишников вернулся к письму.

— … Хитро, хитро, партнер, задумано. Значит, хочешь еще немного плеснуть бензина в костер? А что, может и получиться…

Если он правильно понял предложенную комбинацию, то предлагалось «затеять» игру с независимыми профсоюзами. У Рукавишникова, как у главы имперского торгово-промышленного союза, были некоторые связи с крупными профсоюзными боссами, многие из которым были обязанным ему и своим положением, и своими весьма немалыми доходами. Через них нужно было устроить несколько крупных забастовок на предприятиях Скуратовых таким образом, чтобы тень подозрения легла на какого-нибудь сторонника императора или даже его приближенного.

— А ведь Скуратовы уже кипятком исходят, подозревая руку императора едва ли не во всех своих бедах. Пара таких забастовок, особенно, если они произойдут на ключевых предприятиях, лишь убедят их в своих подозрениях, — размышлял он, открывая в предложенном плане все новые и новые грани. — Думаю, за пару тысяч можно устроить настоящий Армагеддон, — ухмыльнулся магнат, прекрасно понимая, какой ущерб могли причинить забастовки предприятиям из некоторых сфер. Там каждый час непреднамеренной остановки выходил по-настоящему «золотым». — Только этого может оказаться недостаточно, чтобы Скуратовы окончательно встали на дыбы. Чтобы они в открытую атаку пошли против власти императора, им нужно что-то посерьезнее.

Рукавишников, конечно, был прав. Забастовки на ключевых предприятиях Скуратовых, естественно, не обрадуют, но вряд ли спровоцируют на что-то серьезное.

Правда, магнат не догадывался, что подкуп профсоюзов был всего лишь одной из частей одного большого плана. Одновременно, запускались и другие мероприятия, которые вместе со всеми и должны были превратить вялотекущую вражду императора со Скуратовыми в открытую борьбу.

-//-//-

В течение всего лишь нескольких часов на десятках самых популярных специализированных порталов империи появились примерно идентичные задания по покупке акций. Некий аноним обещал очень щедрую оплату за максимально точное выполнение своих указаний. Согласившимся на заказ нужно было очень быстро зарегистрировать особый личный акаунт на имперской бирже с широким функционалом для биржевых операций и ждать электронного письма с подробными инструкциями.

Ровно через сутки после опубликования первого заказа откликнулось более двенадцати тысяч человек, заявивших о своей готовности делать так, как им сообщат. Ко второму дню таких оказалось уже около двадцати тысяч акаунтов.

На третий день на все пятьдесят шесть тысяч триста двадцать один личный акаунт пришло одно и то же письмо с несколькими инструкциями. Смысл последних был прост и незатейлив: ровно за полтора часа до официального закрытия имперской биржи начать массовую скупку акций четырех крупных корпораций, принадлежащих императору и его семье. Одновременно рассылались специальные математические приложения, которые автоматизировали процесс скупки.

Личный акаунт позволял скупать акции без всяких ограничений, так как программные алгоритмы имперской биржи ограничивали в транзакциях только бизнес структуры. Это осуществлялось в рамках имперского закона о монополиях, призванного затруднить для крупных корпораций возможность биржевых спекуляций. Физические же лица, согласно закону, не рассматривались в качестве таковых. Именно этой лазейкой и воспользовался организатор всего этого безобразия, организовав их множества людей единый рычаг.

-//-//-

Парень сидел перед планшетом и смотрел на часы. Взгляд был прикован к секундной стрелке, которая, казалось, очень медленно двигалась по циферблату. Фактор времени в его плане играл очень важную роль, так как позволял оставить последний шаг за собой. Противник