– Вообще-то пялились, – возразила я, – но не слишком сильно. Поскольку люди пришли туда, чтобы смотреть представление. А чайная и тому подобные заведения – это совсем другое дело. Туда люди, в сущности, для того и приходят, чтобы поглазеть на окружающих.

– Сандра, не переживай, – доверительно шепнул мне Ренцо. – На меня тоже постоянно пялятся девушки. Куда бы я ни пошел. Честное слово! – воскликнул он, отвечая на мой смех. – Но я же не расстраиваюсь. Не опускаю руки. И продолжаю ходить и по чайным, и по тавернам, и по борде… в смысле, кабакам – и ничего! Пускай смотрят, я не гордый!

– С тобой вообще можно о чем-нибудь поговорить серьезно? – осведомилась я.

– Нельзя, – невозмутимо сообщил он. – За серьезностью обращайся к Данте.

Вряд ли Ренцо мог полноценно понять значение брошенного на него в ответ взгляда.

В конечном итоге я сдалась. И вновь не пожалела. Да, на меня посматривали, но ничего совсем уж вопиющего не происходило. Особенно учитывая, что к определенной доле нездорового внимания я успела привыкнуть в армоне Данте.

Зато мне по-настоящему понравилась атмосфера галлиндийских чайных, которые разительно отличались от арканзийских. Здешние заведения были значительно более похожи на северные, но с приятной местной спецификой. Порядочное расстояние между круглыми столиками, свободно расставленными по просторному помещению, оберегало личное пространство посетителей. Огромные окна, почти во всю стену, в изобилии пропускали внутрь солнечный свет. Столики нередко сервировали так, чтобы посетители сидели к окну лицом и могли наблюдать за происходящим на оживленной городской улице.

А еще мне понравился тот факт, что здесь было принято приходить в чайную в одиночку. И спокойно сидеть, глядя на прогуливающихся за окном горожан, или читать прихваченную с собой книгу. И со временем я тоже стала приходить сюда одна. Решиться в первый раз было тяжело, но я переборола себя – и не пожалела. Да, на меня косились, но никто не подходил, громких замечаний не делал, да и вообще особой враждебности в атмосфере я не почувствовала. А вскоре совсем привыкла. Приходила с книгой и сидела, время от времени поглядывая в окно. Впитывая городскую атмосферу, которая, сколь ни удивительно (а может быть, и вполне закономерно), начинала мне нравиться. Работники и завсегдатаи чайной быстро стали воспринимать меня как «свою».

– Да, я хочу говорить с хозяином армона.

Довольно потрепанная на вид девица, обладавшая явно не самым высоким статусом, но зато незаурядным самомнением, с легкостью выдержала тяжелый взгляд привратника. Маленький ребенок, которого она держала на руках, тихонько пискнул, но пока решил не плакать.

Привратник многозначительно оглядел девицу сверху вниз, пройдясь глазами по распущенным волосам до плеч, блузе из дешевой ткани, вызывающе приоткрывающей плечо, длинной, расширяющейся книзу юбке и явно не новым башмакам.

– И как прикажете доложить о вас дону Эльванди? – осведомился он, даже не стараясь скрыть сквозящую в голосе насмешку.

«Кто ты такая, чтобы с тобой согласился встретиться сам хозяин армона?» – говорил его взгляд.

– Передайте дону Эльванди, что к нему пришла Анита Ворно. – Слово «донья» предсказуемо не прозвучало, но если привратник и порадовался этому факту, то слишком поторопился. – Мать его ребенка. – И гостья демонстративно приподняла повыше младенца, который пригрелся у нее на руках.

– Я провожу вас в комнату, где вы сможете подождать.

Теперь голос привратника звучал растерянно.

Став невольным свидетелем этой сцены, я поспешила прямиком в кабинет Данте.

– Как дела? – осведомилась я, входя в комнату и рассеянно оглядывая книжные полки.

– Все в порядке. – Данте нахмурился, почувствовав в моем голосе жесткие интонации. – Что– то случилось?

– У меня – нет, – заверила я. – Скорее у тебя. Помнится, не так давно ты говорил, что вы с Ренцо не монахи?

– Наверное, говорил, – все еще хмурясь, отозвался Данте. – Если нужно, могу повторить. И что же? Тебя в этом что-то не устраивает?

– Меня?! – изобразила удивление я. – Ну что ты, меня решительно все устраивает. Проблемы ведь не у меня, а у тебя.

– Это какие же проблемы?

Проблемы в лице одной юной и предприимчивой дамы, которую твой лакей в данный момент провожает в приемную и которая утверждает, что она – мать твоего ребенка, – с непонятным мне самой злым удовольствием сообщила я.

– Что? – фыркнул Данте. – Ерунда. У меня нет детей.

– Неужели? И откуда, интересно знать, такая уверенность? Учитывая, что ты, как сам говоришь, не являешься монахом?

Данте собирался что-то ответить, но в этот момент в комнату постучали. Лакей вошел, прикрыл за собой дверь (чего обычно в таких случаях не делал) и тихо произнес:

– Дон Эльванди, там к вам посетительница… Молодая женщина с ребенком. Ее зовут Анита Ворно, и она утверждает, что этот ребенок – ваш сын.

Я внимательно наблюдала за Данте и видела, как по его лицу пробежала волна удивления, быстро сменившаяся привычным непроницаемым выражением.

– Анита Ворно. – медленно повторил он. – Что ж, зови ее сюда.

Лакей с поклоном удалился. Я решила последовать его примеру, правда, без поклона.

– Ты куда? – осведомился Данте.

– К портнихе, – бодро заявила я. – Пойду закажу себе новое платье. У нас ведь скоро ожидается свадебное торжество?

– Стоять! – рявкнул Данте.

Я послушалась. Могла бы, конечно, рассердиться или обидеться на повелительный тон. Но я и без того была слишком сердита и потому этот нюанс оставила практически без внимания. На кого именно я злилась и с какой стати? Отличный вопрос. Но вразумительно на него ответить я бы не смогла. Что совершенно не мешало мне испытывать упомянутые чувства.

Вскоре лакей объявил:

– Анита Ворно.

Девушка вошла, по-прежнему держа на руках младенца.

– Здравствуй, Данте, – сказала она. – Очень рада тебя видеть после всех этих месяцев.

– Я слушаю тебя. – Из слов Данте можно было заключить две вещи: с Анитой он действительно знаком, но встрече, в отличие от нее, не рад. – Присаживайся.

Правила гостеприимства – прежде всего.

Сам Данте тоже сел, и я последовала их примеру, главным образом под давлением его тяжелого взгляда.

– Вот, – девушка на миг скромно опустила глаза, – я пришла, чтобы познакомить тебя с твоим сыном. Правда, он замечательный?

Данте бросил довольно непродолжительный взгляд на ребенка и снова пристально уставился на гостью. Та сидела, закинув ногу на ногу, и всем своим видом демонстрировала, что чувствует себя как дома. И намерена продолжать чувствовать себя так в этом армоне на протяжении последующих лет шестидесяти.