приходилось. А иные и клад найти не успевали, пропадая куда раньше. Был человек — и нет, как корова его языком слизнула.

При этом мрачные тени прошлого новое поколение не пугали, и свежеиспеченные студенты, наслушавшись баек старшекурсников, начинали искать тайную комнату, надежно спрятанную в древние времена. Ту, в которой находились эти самые часы.

Сегодня как раз так вышло. Нашла очередная бедолага вход туда, куда не следует.

— Так что надо эту раздолбайку как-то отыскать, — закончила свой рассказ Женька. — Но как — пока не представляю. Туда бы Пал Палычу поехать! Только он с Колькой еще утром в Сокольники умотал, кое-кому про закон и порядок напоминать. Завтра же Карачун начинается, весь город на ушах стоять будет. Тебе хорошо, ты дрыхнуть будешь, а нам Москву копытить, следить, чтобы нечисть края видела.

Ага, дрыхнуть, жди. Я завтра в Коломенское собираюсь наведаться, снежный цветок поискать, который только первого января в Голосовом овраге распускается сроком на один час, в аккурат перед закатом. Большой силы цветок, и пользы немалой, потому стоит рискнуть за него побороться. Туда ведь не только я наведаюсь, там и других соискателей будет немало. Москва город большой, в нем кто только не обитает. Вот только в руки снежный цветок дается далеко не всякому, это тоже надо учитывать, так что шансы на победу есть. Хотя с учетом того, кто стоит за моей спиной, боюсь, не сильно большие. Очень уж славянские боги, те, которых в наших кругах «старыми» называют, друг друга не любили. При чем тут это? Да при всем. Это сейчас овраг «Голосов» называют. А раньше он был «Велесов». Впрочем, это совсем другая история.

Но съездить надо. Под лежачий камень вода не течет.

— А вы-то откуда про пропажу узнали? — заинтересованно спросил у девушки я. — Передача мыслей на расстоянии?

— Да там один дедушка-профессор имеется, очень бдительный, — пояснила Евгения. — Он в этом институте со времен царя Гороха служит. Что-то видел, что-то знает, в том числе и телефон отдела. Как понял, что к чему, Ровнина набрал.

— Молодец дедушка, — одобрил я действия неизвестного мне профессора. — Умеет создать молодежи в нашем лице проблемы. Крепка еще старая гвардия, не терпит лености в юности.

Профессор и в самом деле оказался похож на доброго дедушку, каким его рисовали на открытках в советские времена. Седенький, в очочках, чуть сутулый. Ему бы еще драповое пальто и шахматную доску под мышку — и как есть посетитель Гоголевского бульвара в промежуток между завтраком и обедом. Их там много таких бродит.

— Это опять случилось, — поняв, кто мы, тревожно сообщил нам профессор. — Первый раз с этой бедой я столкнулся в те времена, когда аспирантом был, второй — в начале 80-х. И сегодня вот снова!

— А как вы поняли, что студентка эта именно что пропала? — уточнил я, игнорируя недовольный взгляд Мезенцевой. — Может, все не так плохо? Может, она сейчас шампусик на чьей-нибудь даче употребляет или предается радостям плоти?

— Доска на фасаде, — потыкал пальцем профессор в сторону выхода. — Она черная, и на ней появились знаки. Верный признак, смею вас заверить. Мне это еще тогда, в шестидесятых, объяснил ваш коллега, который вел следствие. Он так и сказал: «Часы разбудили, идиоты». А Соловьева, я это точно знаю, последние полгода только этой легендой и бредила. Девочка упорная, сообразительная, на красный диплом идет, вот, выходит, и нашла ответ на свой вопрос.

— А тот коллега, что в давние времена с вами общался, тогда пропавшего нашел? — перехватила инициативу Женька. — Или нет?

— Он нашел, — кивнул преподаватель. — А вот тот, что искал другого пропавшего, через двадцать лет, — нет. Только сразу скажу — я ничего не видел, потому ничего не знаю. Отец всегда учил меня, что не стоит лезть туда, куда не стоит лезть. По этой причине он смог провести тридцатые годы на свободе, а я вот до седых волос дожил.

— Позиция похвальная, но удаляющая нас от истины, — вздохнул я. — Ладно, Мезенцева, пошли побродим по коридорам, поищем эту Снегурочку.

— Почему Снегурочку? — удивилась девушка.

— Так Новый Год на носу, — объяснил ей я. — А кого всегда похищают накануне праздника? Снегурочку. Так что все по канону. Вот такой рояль в кустах!

Мезенцева явно была растеряна и не знала, что делать. Она помоталась по этажам, позаглядывала в аудитории, где вольный студенческий люд обсуждал невероятно животрепещущие темы вроде: «„Лысый“ гад, на зачете всех валит, опять до лета пересдавать будем», «А я тебе говорю, десять пузырей мало» и «Ленку брать с собой не надо, она опять нажрется и все испортит». Эти разговоры будили ностальгию о собственной юности, но к разгадке нас не приблизили. Точнее — Женьку не приблизили, поскольку я уже знал, что следует сделать. Но не спешил радовать мою спутницу, получая удовольствие от созерцания приятной моему сердцу картины. Честно — лучшего подарка на Новый Год я себе пожелать не мог. Всегда самоуверенная Мезенцева, впадающая на моих глазах в отчаяние, — это ли не праздник? Ей-ей, я бы даже на телефон это снял, если бы не опасался, что он тут же будет растоптан ее ножкой 37 размера, обутой в «эторовский» сапожок.

— Не знаю, — наконец призналась она мне, присаживаясь на лестничную ступеньку. — Все, идеи кончились. Саш, что делать? Ровнину позвонить? Или Пал Палычу? Может, они в Сокольниках уже закончили, и сюда подъедут? Время-то идет, вон темно уже за окнами.

— Дело к ночи, — согласился с ней я. — Боюсь, провалила ты дело, Евгения. Провалила. Э-э-эх…

— Гад ты, Саша Смолин, — немедленно вызверилась на меня Женька. — Я с ним как с человеком, а он!

— Если бы ты всегда со мной как с человеком общалась, то, может, сейчас и не паниковала бы, — назидательно произнес я.

— Чего? — девушка привстала. — Я правильно поняла? Ты знаешь что-то?

— Пока нет, — пожал плечами я. — Но в курсе, как узнать.

— Давно? — в голосе Мезенцевой внезапно появилось столько любви и ласки.

— С самого начала. Просто ты не спрашивала, а мне и ни к чему.

И снова — хорошо. Женьке очень, очень хотелось сказать мне какую-то гадость или даже ударить, — а нельзя. Я ей нужен. Без меня — никак.

На самом деле, если бы она включила мозги и вспомнила о том, кто я, а после сложила один и один, то можно было избежать всей этой беготни.

Второго пропавшего не нашли, стало быть, тело еще в здании, никуда оно деться отсюда не могло. При условии, разумеется, что он сгинул именно благодаря загадочным часам. Если