как от разорвавшейся гранаты. В коридоре разбилось зеркало, две небольшие картины рухнули со стены, треснула дверца шкафа и распахнулась дверь в одну из комнат.

Ерофей опять вскочил. Его окружили несколько дымчатых змей и стали вонзаться в невидимую оболочку, образовавшуюся вокруг кузена. Тот бросился в соседнюю комнату, где его настиг очередной воздушный удар, и Ерофей сбил собой диван и проехался по гладкому полу. Опять поднялся, и тут один из чёрных потоков пробил защиту, «ужалив» в плечо. Кузен схватился за раненую руку. По рукаву стало расплываться красное пятно.

Рана вряд ли была глубокая, тем не менее это заставило Ерофея перестать сопротивление. Они прижался к дивану, чёрные потоки окружали его.

— Сиди, где сидишь! — приказал я. — Я бегать за тобой должен? Сиди на месте или превратишься в кучку пепла, — я закрыл входную дверь. — Ну что, поговорим? Зачем обмануть меня пытался?

Ерофей смотрел на меня со смесью растерянности и злости.

— Ты предал семью, — проговорил он как-то не слишком уверенно.

— Да неужели? И кто тебе такое сказал? Папаша? А своей головы на плечах нет, чтобы подумать? Сиди спокойно, не дёргайся, — я достал телефон и позвонил Сатиру. — Я в квартире, заходи. Ерофей обезврежен, — завершив вызов, я убрал мобильник в карман брюк и снова обратился к двоюродному брату. — Ну и что мне с тобой делать? Ты пришёл ко мне домой, обманом пытался втереться в доверие, чтобы выкрасть сестру и устроить диверсию на моё заводе… Можешь не отпираться, я знаю всё. Воронов уже у нас, и он сдал тебя с потрохами. Хитрый план, но вы обосрались. И что я теперь должен с тобой делать?

— Если убьёшь меня, семья отомстит. Михаил Васильевич и так склоняется к тому, чтобы ликвидировать тебя. Ты перешёл границу дозволенного. Он такое не простит.

— Да пусть делает, что хочет… — мою реплику прервал звонок в домофон. Пришёл Сатир и я отрыл ему. — Хочет убить меня? Пусть попробует. Ему со мной не справиться. Вы ещё не поняли, с кем связались? Если захочу, весь ваш род прекратит существовать. Я бы не хотел этого делать, но, спрашивается, чем вы заслужили мою милость? Меня всю жизнь избивали братья, и ни одна сволочь не заступилась. Папаше было плевать. Над моей сестрой издевались, и всем тоже было плевать. Нам не у кого было просить помощи. Но теперь мне помощь не нужна. Я могу сам защитить и себя, и сестру. Никто не посмеет пальцем её тронуть. А ты явился сюда, чтобы навредить мне, моей семье, моей компании. Думаешь, тебе это сойдёт с рук? Это ты перешёл границу дозволенного. Ты и вся ваша грёбаная семейка.

Ерофей молчал, глядя то на меня, то на окружавших его тёмных змей, готовых впиться в его плоть. Не знаю, какие мысли крутились в его голове. Быть может, он злился, а может, жалел, что приехал сюда.

— Моя смерть не останется безнаказанной, — проговорил он тихо.

— Да хватит уже одно и то же талдычить, как заевшая пластинка.

— А что мне оставалось делать? — внезапно воскликнул Ерофей. — Мне велели приехать и разобраться с проблемой. Почему отец решил меня послать, я не знаю. Наверное, потому что я — старший мастер. Я должен был отказать отцу и главе рода? Да?

— Не знаю. Но ты сделал, что сделал.

Вошёл Сатрир с рюкзаком за плечами.

— Фёдор, надевай на него кандалы. Поедем.

— Куда? — вытаращился на меня Ерофей.

— Куда надо. А будешь сопротивляться, сдохнешь на месте. Давай, Фёдор, поторапливайся. Ночь уже на дворе. Побыстрее разберёмся с ним — и спать, — я зевнул. — А то задолбался уже бегать сегодня.

Сатир достал из рюкзака кандалы с цепью — довольно мощный блокировщик, судя по всему — и надел на запястья нашему пленнику. Ерофей больше не сказал ни слова, только брови хмурил. Найдя в шкафу пальто, я накинул ему на плечи, велев спрятать под одежду руки и цепь, чтобы никто не увидел. Надел ему на голову шапку и приказал обуваться. Сатир в это время обшаривал квартиру, но ничего интересного не обнаружил, и мы втроём вышли в общий коридор.

Спустились на лифте.

— Только попробуй шум поднять, — шепнул я, когда мы подходили к охраннику, что сидел за стойкой возле дверей. — Сдохнешь моментально.

Мужчина в синей форменной рубашке кинул на нас безразличный сонный взгляд и вновь уставился в монитор. Пост охраны у ворот мы тоже миновали без проблем. Я затолкал Ерофея на заднее сиденье внедорожника, сам уселся рядом, Сатир — за руль.

— К шахте вези, — приказал я.

Мотор заработал, машина выехала со стоянки и помчалась по безлюдной улице, припорошенной свежим, ещё не расчищенным снегом.

Мы минут за сорок домчались до шлагбаума, преграждающего путь к законсервированной шахте. Здесь Сатир заглушил мотор, мы вышли из машины.

— Фёдор, лопата есть? — спросил я.

— Нет, ваше сиятельство, — покачал он головой. — Нужна? Вы не сказали.

— Ну нет так нет, значит, руками будет могилу себе копать, — я толкнул в спину Ерофея. — Шагай быстрей. Сколько я с тобой должен возиться?

Протаптывая путь по нетронутому снежному покрову, мы дошли до того места, где прошлый раз с Гавриловым уничтожали тенебрисов, оккупировавших шахту. Здесь я приказал остановиться.

— Ну вот и всё, Ерофей, — сказал я. — Приехали.

— Что, убьёшь меня? — процедил кузен. — Вот так подло, когда я в наручниках?

— Да мне всё равно, как тебя убивать. В наручниках или без — ты один фиг со мной ничего не сделаешь. Пусть ты и старший мастер, но я-то посильнее буду. Хотя… Фёдор, сними с него кандалы.

Сатир послушался, и вскоре руки Ерофея оказались свободны.

— В общем, так, — сказал я. — Дорогу домой найдёшь сам. Если быстро идти будешь, к утру доберёшься до города. А завтра чтобы в Первосибирске тебя не было, иначе в Нижний только твоя голова поедет. На первый раз прощаю, да и то лишь потому что мы родственники, второй раз миндальничать не буду. Отцу… моему отцу передай: если у него есть ко мне вопросы или претензии, то пусть сам приедет, и мы поговорим с ним, уладим наши разногласия с глазу на глаз, как благородные люди. Пускай не прячется за своей