— А ты сам-то, что решил? — поинтересовался техник.

— Я еще ничего не решил, — сдержав свою реакцию на столь панибратское отношение, ответил Грокк. — Слетаю, посмотрю, как там все — тогда и решу. Ну а ты?

— Я… — техник задумчиво потерся ухом о плечо. — Я, если честно, думаю согласиться. Я — умер и был мертв семьдесят лет. Моя Талвил уже мать четверых детей. Отец умер. Старший брат — отправился с Ушедшими. Младшие братья уже поголовно прошли через омоложение. И все как один занимаются семейным делом, от которого я в свое время сбежал. Так что там не осталось ничего того, о чем я когда-то помнил и о чем мечтал. Все другое. И что мне там делать? К тому же капитан прав — нам всем нужны новые базы и импланты. Без них мы — никто. Нет, скорее всего, моя семья даст мне денег на все это. Но я не хочу быть им обузой, если есть шанс решить этот вопрос самому.

— А ты думаешь, что твоя мать, получив тебя обратно через столько лет, захочет, чтобы ты снова ушел?

— Не знаю, — пожал плечами техник. — Может, и не захочет. Но один раз я уже ушел. Да и, знаешь, хоть мы тут все с разных кораблей, но зато с одного флота. И я думаю, что мы друг другу сейчас гораздо ближе, чем каждый из нас — для своих родственников. Ну, за исключением матери, вероятно. Но ведь взрослому мужику не пристало сидеть под юбкой у матери. Так, по-моему.

Грокк некоторое время помолчал, а затем кивнул:

— Ладно, иди. И спасибо за идею. Но завтра после завтрака подходи ко мне. Соберем младший комсостав и все вместе еще раз прошерстим кодексы. А уж потом будем решать, что и как…

Дома Грокк провел всего одиннадцать дней. А когда на двенадцатый штурм-сержант появился в отеле орбитального терминала, в котором для них капитаном были заранее забронированы номера, первым, кого он увидел, оказался кап-сержант Пинолли.

— И ты здесь, убивец ненасытный? — добродушно поприветствовал он старого сослуживца. — А я-то считал, что буду первым.

— Не-а, — мотнул головой кап-сержант. — Нас здесь уже под полсотни.

— А что так? — удивился Грокк.

— Ну а сам-то что? — усмехнувшись, спросил его приятель. Штурм-сержант пожал плечами:

— Да, хрен его знает, старина. Вроде все нормально — люди, небо, дома, как и раньше, а… не то что-то. Мы для них всех не свои. Даже для тех, кого я раньше знавал. А для остальных — так вообще… Тут меня три дня назад один сопляк «в круг» вызвал. Ну, я вышел и врезал ему. А он, ты представляешь, начал орать, что я «нечестный прием» применил! Ты «в круг» вышел или так, рядом постоять? Какой нечестный прием может быть «в кругу»? Что тут у них случилось, если «круг» уже «кругом» быть перестал? Или все эти там наверху. У них тут отель взорвали, причем в нашем городе — а они все сопли жуют. Все спорят, кого можно считать виноватыми, а кто просто «случайно оказался» среди тех уродов, которые это сотворили.

— Да, — качнул головой Пинолли, — вот и я так же. Вроде все ничего, а чувствую, что «не свой», как ты это сказал. Побродил по старым улочкам, посидел в баре, да и рванул сюда. Если уж начинать новую жизнь, то совсем, полностью…

Так что к тому моменту, когда подошел срок, определенный им капитаном для окончательного ответа на его предложение, в отеле собралось сто девяносто два человека из двухсот пятнадцати «проснувшихся» (несколько человек, из тех, кто был помещен в капсулы, к сожалению, не «проснулись»). Но и этого количества вполне хватало на то, чтобы сформировать команду картографического крейсера. Вернее, их было даже больше, чем нужно. Все тот же неугомонный Ваэрли, умудрившийся где-то раздобыть кое-какую информацию, утверждал, что ходовая вахта крейсера планируется всего в шестнадцать человек. То есть, исходя из обычных стандартов лузитанского флота, согласно которым экипаж вспомогательного корабля был кратен составу ходовой вахты в отношении где-то один к пяти или чуть больше, полный экипаж крейсера должен был насчитывать где-то порядка восьмидесяти, максимум девяноста человек. А здесь, в отеле, уже собралось на сотню с лишним больше. Поэтому многие нервничали. Но все разрешилось к общему удовольствию. Как выяснилось, в проекте крейсера были предусмотрены серьезные ремонтно-сборочные мощности, которые были предназначены для того, чтобы прямо во время экспедиции собирать из комплектующих одноразовые зонды и восстанавливать поврежденные элементы картографических комплексов. А то и собирать новые, если повреждения старых становились критическими. Так что штатных должностей в экипаже хватило на всех. Как бы даже со стороны кого брать не пришлось. Да и с остальным молодой капитан не обманул. Каждому из тех, кто подписал десятилетний контракт, было предложено выбрать желаемую специальность из списка, после чего они и прилетели на Сигари. А здесь им всем было установлено от четырех до восьми имплантов. Кроме того, в той же клинике, в которой им устанавливали импланты, всем членам экипажа были загружены по полтора десятка баз, соответствующих вновь избранным профессиям, которые к тому же подавляющее большинство уже успело разучить до второго, а кое-кто кое-какие — даже и до третьего ранга включительно. В первую очередь потому, что их капитан, кроме обещанных имплантов и новых баз, оплатил для каждого из них еще и по десять дней медикаментозного разгона в капсулах. Хотя изначально об этом разговора не было. И вообще, капитан штурм-сержанту нравился. Ответственный такой, упорный и нежадный. А еще — честный. Все, что обещал, — сделал. Даже более того. Грокк тут узнал (и не то чтобы случайно), в какой именно клинике им все это ставили, и уважительно покачал головой. Она была одной из самых дорогих на Сигари, и здесь обихаживалась местная элита. Нет, медицина на Лузитании была очень и очень сильной, и к тому же клан-центры всегда считались на голову выше не только обычных общедоступных, но и специализированных военных, но здешний уровень также очень впечатлял. Если для обычных медцентров нормальным считался восьмидесятидевятипроцентный, для военных — девяностодвухпроцентный уровень освоения баз, а клан-центры держали эту планку на уровне девяноста пяти процентов,[11]то здешний персонал падение уровня освоения более одного процента считал чем-то вроде личного оскорбления. То есть, если проводить аналогию с медициной Дома, их всех обслужили на уровне Главы или как минимум старших офицеров клана.

Получается, что хотя в принципе никто из «проснувшихся» не мог знать, что там дальше будет в их жизни и куда заведет их дорога, на которую они встали, дав фуа своему капитану, но того, что он уже для них сделал, было вполне достаточно, чтобы любой адекватный человек испытывал к нему уважение и благодарность. А неадекватные… что ж, иногда и поразмяться очень неплохо.

— Судя по твоему оскалу, Грокк, ты сейчас явно подумал о хорошей драке, — усмехнулся Пинолли. — Ты там это, не жмись, поделись со старым товарищем.