Хомяк не стал долго любоваться на дело своих рук. — За мной! — скомандовал он и нырнул в калитку, в темный тоннель, вновь уходящий вверх. Казак с Наташей, чуть помедлив, последовали за ним, но Казак не удержался и оглянулся назад. Зал прачечной превратился в нечто среднее между долиной гейзеров и парной баней. Из клубящегося тумана продолжали доноситься новые крики и выстрелы

— Как же, выход! — только и прошипел в бессильной ярости Хомяк: тоннель заканчивался сдвижными воротами, в щель под которыми Наташа, может быть, и пролезла бы, Казак — сомнительно, а самому Хомяку пришлось бы для этого сначала похудеть килограммов на тридцать. Сквозняком в эту щель затягивало ясно различимые клубы пара, поднимающиеся из глубины тоннеля вслед беглецам.

— Наташка, быстро, я на эту, ты — на ту сторону. Ищи рубильник, выключатель, что угодно, чем ворота открывают? — первым сообразил Казак и в полутьме лихорадочно зашарил руками по стене. Ну ведь не может быть, чтобы эта штука открывалась исключительно снаружи.

— Нашла! — радостно сообщила Наташа.

— Давай! — завопил Казак.

— Здесь две кнопки… — растерянно пробормотала девушка.

— Жми любую, дура! — сорвался Хомяк. Казак собрался одернуть грубияна, но сверху раздался негромкий гул, створка ворот Медленно двинулась в сторону… И замерла. Гудение электродвигателя стало громче, потом послышался негромкий щелчок, и запахло паленой пластмассой.

Казак, подскочивший к открывшейся между створкой и стеной щели, растерянно проговорил:

— Там намотана цепь… С замком, наверное. Приплыли… — и, больше не заботясь о нежных чувствах Наташи, от души выматерился.

Хомяк уже овладел собой и поэтому очень спокойно, но с нажимом проговорил:

— А Ну-ка заткнись, пацан. Шаг назад.

— Ты ее не перебьешь! Только патроны зря потратишь!

Хомяк, не обращая внимания на Казака, продолжил:

— Теперь, Наташа, подойди туда, просунь руку и ощупай, что там.

Девушка послушно запустила руку и несколько томительных секунд шарила за створкой.

— Там нет замка, просто какая-то железка накинута… Ой, она падает!

Наташа подалась еще дальше вперед, изогнулась всем телом и добавила:

— То есть нет, я поймала ее. Надо ворота чуть-чуть назад подать.

— Давай… — выдохнул Казак и, ухватившись за створку рядом с Хомяком, добавил: — Руку вытащи!

— Тогда железку придется отпустить. Вы лучше так попробуйте… Только, ребята, руку мне не отдавите?

— Постараемся, — буркнул Хомяк, и они вместе с Казаком навалились на створку. Наверху что-то скрипнуло, и ворота подались обратно.

— Хватит! — пискнула Наташа, испугавшись, что, несмотря на все предупреждения, «ребята» все же перестараются.

— Ну? — не удержался Казак.

— Сейчас, подожди…

Хомяк, прищурившись, смотрел назад, вниз. Различив вдали едва заметный отсвет, он предупредил:

— Долго ждать уже не получится. Наши цыплята пареные до двери добрались.

В ответ на это снаружи раздалось металлическое бряканье, и Наташа воскликнула:

— А теперь открываем!

Казак с Хомяком навалились снова, теперь уже двигая створку в другом направлении. Ворота заупрямились, и в какой-то момент Казаку показалось, что сгоревший двигатель заклинило. Прямо перед своими глазами он видел только шею Хомяка с набухшими жилами и ручейком пота, прокладывающим себе путь из-под коротко стриженных волос. Ворота не поддавались, и подошвы его туфель начали проскальзывать по бетонному полу…

Из глубины тоннеля гулко простучала очередь. Стрелок взял слишком высоко, и пули высекли несколько фонтанчиков искр из потолка и верхней части ворот.

— А-а-а! — закричала Наташа пронзительно и тоже уперлась свободной рукой в воротину. Именно эта небольшая подмога перевесила тяжесть створки: скрип сверху, скрип снизу — и ворота откатились! Не намного, но для человека вполне хватило.

Девушка качнулась наружу, следом за ней выскочил Казак, и последним — Хомяк. Казак дернулся бежать прочь, но не потерявший головы Хомяк осадил его:

— Назад! — И подал пример, сам ухватившись за ворота. Казак помог ему — обратно створка шла гораздо охотнее — и, углядев болтающуюся цепь с длинным железным крюком, накинул ее на петлю так, чтобы не было слабины. Еще одна очередь изнутри пришлась по воротам. Грохот ударов пуль о гофрированный металл прозвучал громче самих выстрелов, но пробоин на воротах не появилось, они лишь украсились выпуклым пунктиром вмятин.

— Пускай себе балуются… — тяжело дыша, заметил Хомяк. — Ихние пукалки такую железку разве что в упор пробьют. Ну что, казачина, где там твои кони?

— Там! — зло ответил Казак и махнул рукой. Как раз в ту сторону, откуда слышалась надрывное завывание сирены.

Несмотря на самоуверенное заявление насчет «заказа пропуска», Тимур по зрелом размышлении от идеи посетить больницу отказался. Уже через несколько минут после того, как удалось разглядеть охотничью суету на первом этаже, Илья сообщил:

— Тим, похоже, сейчас начнется. Прошел сигнал тревоги.

— О чем говорят?

— Сейчас… — Илья потыкал указательным пальцем в кнопочки «органайзера». — Приказано внутренней охране блокировать лифтовую шахту… На плохую связь ругаются!

— Так. Следующим номером программы будет усиление поста на въезде. Можем остаться без колес. Ты сумеешь влезть в канал и изобразить доклад с поста?

— Не знаю, может не получиться. Терминал я еще как-то подделать сумею, а вот если голосом потребуют сообщить — сам понимаешь, я не потяну такое. Только тогда сделай так, чтобы меня не отвлекали хотя бы минут десять.

— Много хочешь. Пять минут тебе. А насчет не отвлекали — давай за мной, я тут спокойное местечко присмотрел.

«Спокойное местечко» оказалось небольшим бетонным блоком, покрашенным в бело-черную полосочку. Он отмечал собою поворот дороги, явно предназначенной не для прогулок больных в колясках. Скорее всего по ней ездили машины обслуживания. После поворота эта дорога вела к лечебному корпусу, но, не доходя до него, уходила чуть вниз и заканчивалась массивными сдвижными воротами. С другой стороны она огибала массивную будку, к которой с одной стороны подходила линия электропередачи. От будки доносилось явственное гудение трансформаторов и шум вентиляторов охлаждения.

Преимущества этого места заключались в том, что единственный фонарь на высоком столбе освещал сам поворот, а бетонный блок отбрасывал тень, достаточно густую и длинную, чтобы в ней можно было спрятаться. Илья сразу же привалился к блоку спиной и принялся колдовать над пультом, весь уйдя в работу и ничего не видя вокруг. Тимур же напряженно осматривался и вслушивался в ночь.

Несмотря на его внешнюю уверенность, происходящее нравилось ему все меньше и меньше. Если поначалу он считал всю эту ночную поездку детской забавой («Страх-то божий, больничные секьюрити! Главное — не будить в них зверя, а то ведь проснется и убежит!»), то теперь уверенности в успешном исходе дела поубавилось. Хотя, с другой стороны, парнишка-летчик тоже кой-чего стоит, если, конечно, ту команду на въездном посту вырубил именно он.