публикой из мира моды, и к ним подплыл мэтр с бокалом шампанского в руках.

– Это грандиозный успех! – произнес он, и Анжела еле сдержала вздох: зачем издеваться-то над ней?

Он протянул бокал шампанского Анжеле, а та передала его маме Нине.

– Это было так плохо? – спросила Анжела.

Хорошо, что за прошедший год она существенно подтянула свой английский и могла на нем вполне сносно изъясняться.

– Это было грандиозно! – заявил мэтр. – Твое падение – это финальный аккорд в симфонии буйства и экзальтации. Это то, чего не хватало. Я решил – теперь на моих показах модели всегда будут падать. Надо разработать драматургию!

Анжела не верила своим ушам: она-то считала, что все испортила, а мэтру это очень даже понравилось.

– Кстати, ты ведь знакома с директором итальянского «Вог»?

Анжела знакома не была.

– Она от тебя в полном восторге! Я тебя представлю!

Сочинение, перенесенное на пятницу, Анжела написала на «отлично».

На вручение аттестатов и выпускной она не пошла – присутствовала на новом показе другого модельера, на этот раз в Париже.

В конце лета Анжела сказала маме Нине:

– Ты не против, если… если я сниму собственную квартиру?

Та, обняв ее, даже прослезилась.

– Конечно же, нет! Я ведь так за тебя рада!

Как оказалось, заказы от иностранных модельеров приносят доход – и весьма существенный.

Ванька накупил глянцевых журналов, где, пусть и в числе прочих, и далеко не на первых страницах и уж точно не на обложке, имелись фото Анжелы.

– Моя сестра – супермодель! Это так круто!

Анжела мягко его поправила:

– Модель, но уж точно не супер. Одна из многих. Очень многих. И уж точно не новая Наоми Кэмпбелл.

Та красовалась на обложке одного из журналов, купленных Ванькой.

– Может, еще и нет, но скоро станешь.

Анжела в этом сомневалась: нет уж, то, чем она занималась, было приятным и щекотавшим нервы занятием. И даже весьма прибыльным.

Но не по ней!

– Не стану. Однако если пока получается, почему бы и не поработать?

С «сестренкой» все было гораздо сложнее. Нина-младшая по-прежнему наотрез отказывалась с ней общаться, и Анжела даже испытывала перед ней вину, хотя понимала: причин для этого никаких нет.

Войдя в комнату «сестренки», в которой громыхала музыка, она увидела, что Ниночка красит ногти на ногах.

– Стучать надо, корова черномазая! – заявила та, даже не глядя в ее сторону.

Анжела усмехнулась:

– Разве коровы бывают черномазые?

«Сестричка» буркнула:

– Бывают, и ты – лучший тому пример! Чего приперлась? Катись в свой Париж!

Несмотря на крайне нелюбезный тон, Анжела не уходила.

Ну да, она, не помышляя об этом, стала моделью, а только этого и желавшая Нина – нет.

И она сдала выпускные на одни «пятерки», а «сестренку», лишь бы избавиться от нее, с трудом вытянули на «трояки».

– Хочешь со мной в Венецию полететь? – спросила она.

Следующий показ мод должен был произойти именно там.

Хмыкнув, Нина заявила:

– Да катись ты сама в свою Венецию! Мне и в моем Митино хорошо!

Анжела так не думала, но ползать перед «сестренкой» на коленях не намеревалась.

– Ну а то есть возможность. Но если не хочешь, то не буду настаивать…

Нина, перестав красить ногти, вдруг заволновалась:

– А с чего ты взяла, что не хочу? Хочу!

И полетела с ней в Венецию.

Там, в ренесанссном кардинальском палаццо на Канале Гранде, вела она себя как агнец божий, даже стала несколько более любезной. А узрев издалека также присутствовавшую там, на показе, Наоми Кэмпбелл, чуть в обморок не грохнулась.

Ту, что было весьма отрадно, она явно не считала «черномазой коровой».

– Хочешь, познакомлю? – спросила Анжела, а «сестренка» едва язык не проглотила.

– А ты с ней знакома?

Ну, не то что знакома, но мир подиума тесен.

– И с ней, и с Клаудией Шиффер. Вон и она, кстати.

Наблюдая за тем, как на приеме после показа «сестренка» болтает с каким-то смазливым итальянцем, Анжела успокоилась: кажется, мир!

Как выяснилось, нет, потому что Регина через пару дней (они были уже снова в Москве) презентовала ей выпуск одного из итальянских бульварных изданий, заголовок которого гласил: «Моя сестра-супермодель украла у меня славу и лишила мечты!»

И рядом красовалась ее собственная фотография – та самая, из Милана, где Анжела упала на подиуме.

Оказалось, что Нина наговорила на приеме всякой ерунды своему собеседнику, который оказался прытким журналистом, все на детектофон записавшим и тиснувшим в «желтом листке», на который трудился.

В статье Анжела предстала бездушным монстром, сестрой-чудовищем и вообще моральным кроко- дилом.

А также крайне расчетливой особой, которая намеренно внедрилась в дружную семью Нины и планомерно разрушила ее.

В общем, ни слова правды.

Ни слова – и целый разворот с бьющими на эффект фото.

«Сестричка» сначала все полностью отрицала, однако, припертая к стенке неопровержимыми фактами, раскололась.

– Ну да, поговорила я с этим милым молодым человеком… Тем более он и по-русски немного болтал. И что вообще я такого сказала?

– Ну, всего лишь представила меня чудовищем и страшилищем, – заметила Анжела, а Ниночка с вызовом заявила:

– А ты что, не такая?

Дискутировать об этом не имело смысла.

– И вообще, он сказал, что хорошо с тобой знаком и что это ты попросила его со мной поговорить. Он тебя по имени называл!

Аргумент был, вне всякого сомнения, на убой.

Никакого такого журналиста из итальянского бульварного издания Анжела, конечно же, не знала и точно уж не просила его поговорить с Нинкой.

Примитивный трюк, на который попалась ее недалекая «сестричка».

– А что, – осведомилась невинным тоном Нинка, – теперь твоя карьера разрушена? Ах, какая жалость, какая жалость! Вот только все начиналось – и вот. Невезуха, что называется!

И Анжела поняла: Нинка была бы очень рада, чтобы именно так оно и вышло. И наговорила бы прыткому журналисту еще больше, знай, что он все, извратив, напечатает в своей газетенке.

Но ей пришлось разочаровать «сестричку».

– Нет, это даже пошло на пользу моей карьере. Теперь заказы сыплются как из рога изобилия – еще бы, я ведь та самая жуткая особа, о которой писали в прессе. Так что у меня к тебе предложение – не можешь ли дать еще пару-тройку, а лучше даже дюжину «разоблачительных» интервью обо мне иностранным изданиям?

Все было далеко не так, однако интерес к персоне Анжелы после публикации действительно несколько увеличился.

Но Нинке-то знать об этом вовсе не обязательно! И Анжела не отказала себе в удовольствии немного приврать – ей было приятно наблюдать за вытянувшимся лицом